Но если все это подстроил Малыш, то мне непонятен мотив. Боится, что я расторгну договор за ненадобностью? Какая-то слишком сложная схема.

Джу коснуласьмоей руки. Оказывается, я так и просидел весь обед с нетронутой тарелкой, как школьник над остывшей овсянкой. Я посмотрел на часы.

–Прошу простить, но нам пора в аэропорт,– встрял я в разговор.– Спасибо за прекрасный обед.

Взяв шары, мы вышли на террасу, чтобы отпустить их. Они медленно поднялись в небо и устремились в сторону Лондона. Я обнял Джу ипрошептал ей на ухо.

–Я люблю тебя, родная. Больше жизни люблю!

–И я тебя,– она потерлась об мою щеку.

* * *

Роберт

В аэропорт нас провожал Саня.

–Береги себя и ребенка,– он прикоснулся рукой к животу Джу. Жена покраснела и отпрянула от Малыша.

Я похолодел от такой вольности с его стороны. Серьезный разговор и без того назрел, но это стало последней каплей.

А этот наглец посмотрел на меня и с упреком заметил:

–Напрасно, вы летите одни, я места себе не нахожу от беспокойства.

Прямо отец родной!

–Скоро всё разрешится, брат,– улыбнулся я ему.– И ты сможешь снять со своих плеч этот груз.

Саня раскрыл рот, явно не ожидая такого поворота. Это было ударом ниже пояса. Но основания для расторжения у меня назревали веские.

–Я не об этом хотел сказать,– запинаясь, вымолвил он.

Я положил ему руки на плечи и посмотрел в глаза.

–А я об этом. Не кисни тут без нас!

ПодхвативДжу за талию, яувлёк ее за собой на паспортный контроль. Мы летели в Париж. Вдвоём. Я и она.

Джулия

Мне всеравно было куда лететь, лишь бы рядомсиделльвенок. Самое прекрасное ощущение в момент взлета – прижаться к любимому плечу. И потом всю дорогу мы могли говорить обо всём, держась за руки, соприкасаясь коленями, а иногда просто смотреть друг другу в глаза. Вот и теперь, самолёт развернулся и начал разбег. Я сунула свою ладошку в ладонь мужа и прижалась к нему. Он стиснул мою руку чуть крепче обычного, а потом поднёс к губам. Роберт смотрел на меня с такой нежностью, что все вопросы вылетели у из головы. Мы хотели заказать шампанское, но вспомниво моем положении, сошлись на соке.

–За тебя, любимая!

–За нас… троих!

В парижском аэропорту Орли нас встретил коренастый мужчина с татуированным лысым черепом.

–Леон Паскаль, я буду вас сопровождать в Париже,– представился он и, подхватив наш чемодан, проводил к черному «гелендвагену».

У меня немного кружилась голова, но я старалась не подавать вида. Я рассматривала улицы Парижа, вслушиваясь в беглую французскую речь Роберта, болтавшего сводителемпо дороге. Здесь, как и в Лондоне, стояло настоящее бабье лето.

Я прикрыла глаза и вспомнила родной Петербург. Меня не тянуло туда, мне хорошо было только рядом с львенком. Но почему-то именно сейчас в сердце закралась грустинка. Мне отчаянно захотелось прогуляться по набережной Невы, увидеть шпиль Петропавловской крепости, прислониться к напитанному солнцем граниту родного города.

–Дорогая, приехали,– вернул меня из воспоминаний Роберт. Я открыла глаза, сообразив, что немного задремала. Леон распахнул дверь и я, выйдя на улицу, оказалась перед небесно-голубого цвета гостиницейс белыми барельефами, напоминавшейдворец богатого вельможи эпохи короля солнца.

–Однако,– все что я смогла сказать.

–Ты ещё не видела номер,– подмигнул мне Роберт и потянул за собой.

Пока он оформлял документы, я выпила чашечку ароматного «эспрессо». В зеркальном лифте мы взлетели на последний этаж, и гарсон распахнул перед нами двери роскошных апартаментов. Я ахнула, войдя внутрь. Номер, уставленный букетами из белых и алых роз, благоухал как цветочная оранжерея. Я скинула туфли и прошлась по пушистому ковру, разглядывая нежные акварели в золоченых рамах. Раздвинув полотна штор, напоминавшихпаруса, я обомлела. Невдалеке от гостиницывысилась Эйфелева башня.

–Номер для новобрачных, любимая,– искушающим голосом прошептал Роберт. Пригладив густые пряди своих волос, он привлек меня к себе и припал губами к моей шее. Неторопливо, властно, по-мужски. Так хищники любят своих избранных. Я коснулась округлых, твердых мышц его плеч. Мой лев мог напороть в делах, но не в бою и постели. В животе сладко заныло, когда его ладони легли на мои бедра. Ткань не могла скрыть их жара, и мне захотелось,чтобы они поскорее проникли под юбку. Мои губы приоткрылись, и с них сорвался стон желания. Для Роберта это послужило сигналом к действию, и скоро я в одних чулках лежала перед ним на постели.

Между нами не существовало условностей и запретов. Возлюбленный научил меня следовать инстинктам, с ним я познала всепрелести запретного и запредельного.

–Возьми меня,– изнывала я от желания, любуясь его обнаженным телом.

–Тише, девочка,– игриво улыбалсяон, лаская мои живот и бедра.– У нас есть еще немного времени до представления.

Томный взгляд Роберта и улыбка сводили меня с ума. Он наклонился надо мной и поцеловалтак нежно, словно касался лепестков цветка.

–Моя любимая, моя жена,– прошептал он.

Его приоткрытые губы манили,воображение уже рисовало мне совсем другие поцелуи. Робертбудто прочиталмысли, и, высунувкончикблестящего языка, подразнил меня. Я выгнулась дугой, прижимаясь к нему.

–Хочешь, чтобы я поцеловал твои грудки?

Меня бросило в жар.

–Скажи мне, что ты хочешь.

–Умираю от желания,– попросила я, зная, что иначе он и дальше будет меня дразнить.

Я до боли стиснула свою грудь, вновь подаваясь к нему. Он смочил ее вершинки влажным языком и подул на них, не сводя с меня глаз. Они ныли, превратившись в твердые горошины.

–Что еще мне сделать с ними?– вкрадчивым голосом пытал меня возлюбленный. Он и сам дрожал от желания, распаляя себя и меня.

–Съешь их,– простонала я и ногтями впилась ему в плечи.

–Моя ненасытная кошечка,– промурчал Роберт и захватил в плен губами сосок.Я зарылась пальцами в его шевелюру, и чуть не выла от удовольствия.

–Хочешь, чтобы я поцеловал твои другие губки,– глаза возлюбленного пылали огнем.

–Да, выпей меня,– следовала я правилам его игры.

–Тогдапокажи мне себя,– его язык оставил влажный след на моей щеке.

Я послушно выполнила требование возлюбленного. Стыда давно не осталось. Мне нравилось отдавать ему себя до капли и наслаждаться его божественнымтелом самой. С Робертом столько было у меня впервые. Порой я плакала, сопротивлялась, краснела от его требований, но он умело вел меня к моменту, когда я взрываласьна тысячи осколков и падала с лазурного безоблачного неба сгоревшими паутинками.