Коко находился в холле. Улегшись на бок, он до предела засунул левую лапу под ковер, покрывавший каменные плиты пола, и пытался что-то оттуда вытащить. Ковер был очень тонким, очень старым и очень ценным. Потерпев неудачу, Коко перевернулся на другой бок и запустил под ковер правую лапу. С ближайшего стола за этими манипуляциями с интересом наблюдала Юм-Юм. Квиллер присоединился к ней, восхищенный усердием и настойчивостью кота. Тот между тем не отступал. Теперь он решил предпринять фронтальную атаку. Распластавшись на животе, он сунул нос под край ковра и стал, извиваясь змеей, продвигаться вперед. Вот под ковром исчезли его уши, затем передние лапы и, наконец, вся передняя половина длинного туловища. После чего он вылез, пятясь и держа в зубах добытое сокровище.

Это была обертка от жевательной резинки! Две недели назад Барри Морган бросил её в китайский сосуд. Рыться в мусоре и прятать обнаруженные сокровища в каком-нибудь укромном уголке — это было хобби Юм-Юм. Возможно, в её коллекции как раз не хватало обертки от жевательной резинки. Неужели Коко понял её желание и решил проявить рыцарскую галантность? Бывают ли рыцарские чувства у котов?

Отчаявшись прийти к определенному заключению касательно поведения кошек, Квиллер бросил думать об этом. Он подал им обед раньше обычного, а поскольку до трапезы у Райкеров время ещё оставалось, решил прочитать письмо Энни от первого января.

Дорогая Фанни!

С Новым годом! Огромное тебе спасибо за щедрый и своевременный рождественский подарок. Я думала, Дэн, как и я, обрадуется чеку, он же, напротив, ужасно разозлился. Я сказала ему, что это в долг и что мы вернем деньги, когда родится ребенок, но он продолжал рвать и метать. Он был пьян, и доводы рассудка на него не действовали. Он закричал, что не станет принимать милостыню от старых подруг жены, и порвал чек. О господи! Ну что мне с ним делать? Иногда кажется, что я уже на пределе… Он бывает необыкновенно мил, но, выпив, совершенно преображается. Его мужская гордость страдает, потому что он не может содержать нас. Вчера он кричал: «Я прокормлю свою семью, даже если мне придется для этого грузить мусорные баки или ограбить бензоколонку!» И после этого порвал твой чек. А сегодня его мучает похмелье и угрызения совести. В такие моменты к нему приходят мысли о самоубийстве. Я не выдержала и закричала на него: «Не смей так говорить при ребенке!» Я ни разу в жизни ни на кого не кричала. О Фанни, я просто не знаю, что со мной творится!

Твоя Энни

Квиллер сунул письмо обратно в бювар. В сцене, описанной Энни, было слишком много до боли знакомого.

Направляясь в Индейскую Деревню на встречу с очередным очаровательным знакомым Полли, он сделал остановку у отеля «Макинтош», чтобы ещё раз взглянуть на леди Анну, безмятежную и уравновешенную. Именно такой он её и помнил. Вскоре он был уже в «Ивах», где встретился с Полли, столь же безмятежной и уравновешенной.

Они вместе пошли к «Березам». Квиллер нес хозяевам в подарок бутылку вина и букет желтых хризантем, у Полли была с собой баночка меда для виновника торжества.

— Это традиционное подношение новичку, знак гостеприимства, — объяснила она. — Помнишь строчку Эдварда Лира о том, что к меду деньги липнут? У Кёрта есть сборник стихов Лира, который, как он мне сказал, стоит двенадцать тысяч.

— Он что, уже переехал? — спросил Квиллер.

— Нет ещё. Машина заказана на завтра.

Возле дома Райкеров они увидели на стоянке для гостей «ягуар» с массачусетским номером.

— Не машина, а чудо! — воскликнула Полли.

Преподнося свой подарок букинисту, она пожелала ему, чтобы к меду прилипло побольше денег.

Гостя представили как Кёртуэлла Соловью, но он сказал, что предпочитает, чтобы его называли просто Кёрт. На взгляд Квиллера, это был непримечательный человек, в непримечательном костюме, с непримечательной стрижкой, фигурой и рукопожатием.

Подали коктейли, и Арчи провозгласил тост:

— Да не оскудеет сад вашей жизни!

— Что заставило вас перебраться в наши арктические широты, Кёрт? — спросил Квиллер.

— Я вырос здесь, — ответил Соловью, — и, видимо, дожил до того возраста, когда тянет в родные места.

— Вы жили в Пикаксе?

— Нет, за городом.

«Уклончивый ответ, — подумал Квиллер. — Наверное, в какой-нибудь дыре вроде Литл-Хоуп или Агли-Гарденз».

— У Квилла в амбаре огромная коллекция старых книг, — сообщила Соловью Милдред.

— Не коллекция, а разрозненное собрание, — поправил её Квиллер. — Время от времени я захожу в лавку Эддингтона Смита и покупаю то, что не читал или читал когда-то, но хотел бы иметь дома.

— Коллекционеры тоже не всегда преследуют чисто собирательские цели, — сказал Кёрт. — Многие, как и вы, просто покупают книги, которые им нравятся. Единственный мой совет — приобретайте книги в хорошем состоянии, без пятен, у которых целы все страницы и обложка.

— А что вы скажете про кота, который имеет привычку сбрасывать книги с полки? — спросил Квиллер.

— Я скажу, что он создает вам проблемы.

— А если я решила коллекционировать книги, — спросила Полли, — с чего мне начать?

— Во-первых, решите, будете ли собирать все подряд или специализироваться в какой-то области. По моему скромному мнению, собирая книги на определенную тему — труды по зоологии, например, или истории о кораблекрушениях, или биографии изобретателей, — получаешь больше удовольствия.

Полли заметила на это, что выбрала бы орнитологию. Милдред предпочла поваренные книги, а Арчи — историю освоения Америки.

— У меня есть книга на эту тему, — вставил Квиллер. — «Домашние нравы американцев». Могу уступить её тебе за двадцать баксов.

— Естественно. Сам-то купил её небось за три.

— Поздравляю вас, Квилл, — проговорил Соловью. — Вы сделали первый шаг к тому, чтобы стать букинистом. Стоит провернуть одну выгодную сделку, и охотничий азарт захватывает тебя… Кстати, Полли дала мне почитать старые газеты с вашими статьями. Вы прекрасно пишете! И она сказала, что на портрете в большом зале «Макинтоша» изображена ваша мать. Очень красивая леди.

Тут Милдред объявила, что обед готов, и подала каждому по горшочку с креветками и спаржей, зеленый салат с поджаренными семенами кунжута и стилтоном, а также клюквенное парфе.

На обратном пути Полли спросила Квиллера, как ему понравился новый сосед.

— Нормальный малый, — буркнул он.

Уже за полночь Квиллер добрался до амбара. Он приготовился получить нагоняй, но вместо этого застал в холле какую-то непонятную суету. Коко и Юм-Юм беспокойно мотались взад и вперед, время от времени кидаясь на стеклянные панели по бокам от входных дверей. Квиллер осветил всю стену, ожидая застигнуть на месте преступления какого-нибудь мародерствующего енота. Никаких зверей он не обнаружил, но неподалеку метнулась в сторону чья-то тень.