Долго торчать возле проволоки становилось опасно, в любой момент могли выслать разведочный патруль вдоль зоны, и тогда остаётся прорываться с боем, что вообще было неприемлемо. Археологи должны исчезнуть бесследно; всякое неосторожное движение в районе зоны, в том числе, отвлекающий манёвр, который позволил бы под шумок перебраться на сербскую территорию, могло указать направление поиска.

Кутасов с одним бойцом ушёл в разведку, остальные спешно делали проходы в заграждении и минном поле, чтобы без промедления уйти в зону. С минами было проще: их обезвреживали, затем снимали и уносили с собой, как трофеи. Никому в голову не придёт проверять их количество. Больше хлопот со спиралями колючей проволоки, уложенной на земле ровными рядами. Её следовало осторожно нанизать на телескопическое удилище, после чего бережно, чтобы не перепутались и не перехлестнулись кольца, поднять над землёй на полметра и так же потом опустить на место. Ювелирная эта работа требовала крепких мышц и много времени, к тому же одно дело — пропустить под проволокой пару бойцов, и совсем другое — двадцать человек, которые животами, локтями и коленями набьют целую дорогу. Поэтому делалось сразу несколько проходов. На сей раз успели подготовить только два, как заметили приближающийся белый бронетранспортёр. Арчеладзе приказал прекратить работы, но тут заработала радиостанция.

— Гриф, я подхожу к вам на французском БТРе, — сообщил Кутасов. — Могу взять всех на борт и покатать.

Полковник не любил, когда «каскадёр» начинал выдрючиваться и кичиться своей ловкостью, но тут готов был расцеловать.

— Машину чисто взял? — сдерживаясь, спросил он.

— Да, вместе с командой из четырёх человек. Ребята послушные, не шалят, только по-русски не говорят. Но мы друг друга хорошо понимаем. Входите в зону, а я немного ещё покатаюсь. Всё-таки служба в усиленном режиме.

БТР проурчал вдоль минного поля и пропал за складкой местности. Это был, конечно, риск: контролировать команду бронетранспортёра невозможно из-за простого незнания голландского языка. Захваченные в плен «миротворцы» могли сообщить о своём положении по радио и «каскадёр» завалился бы в один миг. Но иного выхода сейчас не было. Чтобы войти в зону вместе с археологами, потребовалось около двадцати минут. БТР за это время выписал большой круг и остановился в условленном месте. Грузились через заднюю дверь, набились плотно, рассадив пленных на колени друг к другу. «Каскадёр» торчал из командирского люка в голубой каске и с трофейным прибором ночного видения. Оказалось, что он захватил антиснайперскую группу — команду в общем-то самостоятельную, находящуюся в свободном поиске. Теперь предстояло незаметно уйти из зоны на сербскую территорию. Увидев ООНовский бронетранспортёр, а потом, очутившись в его чреве, археологи окончательно были сбиты с толку. Трём из них пришлось развязать рты — у двоих началась рвота, у одного астматический приступ одышки. Освободившись от камней и верёвок, они поделились между собой впечатлениями, и Арчеладзе сделал вывод, что учёные мужи находятся в полном замешательстве и склонны думать, будто захвачены некой группировкой противоборствующих сил в системе ООН. Это было на руку сейчас, пусть как можно дольше остаются в заблуждении — легче будет на допросах вытащить истинные намерения «Арвоха» в Боснии.

Полковник полностью положился на Кутасова, а тот, освободившись от воли начальства, начал каскадерить в зоне в буквальном смысле. В его команде оказался боец, отлично владеющий немецким, и потому командир антиснайперской группы теперь был под языковым контролем. Подъехав к командному пункту голландцев, Кутасов выставил его из люка, и, держа под пистолетом, приказал, чтобы командир потребовал немедленно сделать проход в минном поле и ограждении для выезда БТРа на сербскую территорию — якобы для ликвидации снайпера. Сержант-голландец было заупрямился, и ему тут же надели на гениталии прибор, напоминающий конскую носовертку, после чего он стал послушным и сообразительным. Пока сапёры снимали мины и резали проволоку, «каскадёр» дефилировал по зоне и через пленного сержанта просил, чтобы прожектористы высветили вершину горы на территории сербов, где будто бы засел снайпер. И на удивление исполнительные голландцы навели луч прожектора на гору, после чего боец Кутасова демонстративно сделал один выстрел из захваченной в БТРе крупнокалиберной снайперской винтовки фирмы «Макмиллан». «Каскадёр» хорошо изучил тактику действий «миротворцев» в разделительной зоне и их повседневную жизнь. В том, что он делал, не было ничего, что бы вызвало тревогу или подозрения. Это было нормально, штатное поведение антиснайперской команды.

В проделанный проход он поехал не сразу, а около получаса ползал на бронетранспортёре по раскисшей пашне, мозоля глаза механизированному патрулю, и только после этого выскочил из зоны на большой скорости, устремляясь вдоль подножия горы. «Пассажиров» высадил в километре от ограждения, хотя вполне можно было сделать это раньше. И сразу же связался с прожектористами, требуя ещё раз посветить на гору. Арчеладзе с бойцами Кутасова уводил пленных стремительным марш-броском подальше от зоны, а «каскадёр» всё ещё продолжал бой с тенью: палил по горе из винтовки, потом из пулемёта и, наигравшись, не спеша снова въехал в зону, попросив через сержанта-голландца заделать проход в ограждении. И потом ещё часа два разъезжал по нейтральной земле, совался в самые неожиданные места и прощупывал таким образом систему ночной охраны. Ближе к утру, когда «миротворцы» притомились и пешие патрули мало-помалу стянулись к КПП или забрались под броню БТРов, Кутасов отыскал каменистый участок, чтобы не оставлять следов, снял мины, поднял проволочное ограждение на двухметровую высоту и благополучно покинул голландскую зону вместе с захваченным бронетранспортёром. За зоной бронетранспортёр вымазали грязью, чтобы не бросался в глаза, и пока Арчеладзе вёл пленных на обсерваторию, «каскадёр», опередив его, успел подготовить камеру в бетонированном подвале сгоревшего коттеджа.

Полковник к концу пути валился с ног и держался только за счёт таблеток сиднокарба — допинга, который опробовал ещё в Чернобыле. Он рассчитывал посадить пленных под замок и, несмотря ни на что, завалиться спать, однако домочадцы — оставшиеся на базе бойцы Кутасова — приготовили ему сюрприз: в штабе под охраной сидел офицер морской пехоты ВМС США. Объяснения домочадцев были маловразумительными: этот офицер был обнаружен в комнате Арчеладзе, причём сидел в кресле, и, когда его застукали, не оказал никакого сопротивления, добровольно сдал личное оружие и сообщил, что полковник с археологами «Арвоха» сейчас движется в сторону обсерватории и с минуты на минуту будет здесь, и что он подождёт его в комнате. Как он проник на территорию посёлка, а тем более в штаб, оставалось загадкой, офицер пояснить что-либо отказался.

Самое удивительное, что этот янки отлично говорил по-русски.

Арчеладзе вошёл в свою комнату, повесил на стену автомат и начал сдирать с себя грязную одежду, краем глаза наблюдая за странным гостем. На вид ему было лет тридцать — эдакий голливудский накачанный красавчик в ладно сидящей форме морского пехотинца.

Смотрел спокойно, с достоинством, и пока полковник раздевался, не обронил ни слова.