– И тогда ты оглушил меня и столкнул в подвал, – подвела Инга черту под его исповедью.

– Я не хотел. – Он наклонил голову, и Инга увидела, как бьется жилка у него на шее. – Я не думал, что все так закончится. Мне просто нужно было спокойно уйти.

– Спокойно уйти? – Она задохнулась от ярости. – Тебе надо было убить меня, вот тогда ты и правда жил бы спокойно! Припеваючи! Ты ведь небось надеялся, что я сломаю не ногу, а шею! И потом, за что ты убил несчастного Бориса?

– Какого еще Бориса? – Глаза Ивана забегали, Инга застала его врасплох.

– Бориса Кочеткова, того самого руководителя ансамбля, который был влюблен в Линку. Не придуривайся, я все знаю, я была у его сестры!

– Да, он увивался вокруг моей жены, это он, он во всем виноват, из-за него мы с Линой ссорились! Из-за него я сорвался тогда ночью домой. Это он, он ее убил!

– Да он у нее дома никогда не был, она его и не привечала вовсе. Ты все выдумал!

– Он знал, что в ту ночь она была одна. Пришел к ней, она с ним не хотела, вот он и убил, чтобы никому не досталась.

– Ты грязный трусливый подонок, – выговорила Инга с ненавистью, – ты убил ни в чем не повинного человека. Он тогда всю ночь провел в больнице возле постели сестры, она сама мне сказала. А ты забил его до смерти. Из-за тебя я никогда не узнаю, кто же убил Линку на самом деле. Никогда не узнаю!

– Не может быть. – Иван смотрел потрясенно. – Это он, он, мерзкий слизняк, он вертелся возле нее. Я видел, как он на нее смотрел!

– За это не убивают, – оборвала его Инга. – Теперь я знаю, отчего ты не послал меня подальше сразу же, отчего встречался со мной все эти восемь лет, отчего прилетел ко мне по первому зову и помог избавиться от тела. Ты просто боялся, что, если меня возьмут, откроется та история. Вдруг кто-то поднимет дело и сообразит, что твою жену убил вовсе не Лужский маньяк? Ведь у полиции уже тогда были сомнения.

– Не было никаких сомнений, – возразил Иван. – Я бы знал, меня постоянно держали в курсе. Так что если ты хочешь снова заставить их копаться в этом деле, ничего у тебя не получится. То дело давно сдано в архив – Лужского маньяка так и не нашли, а убийства прекратились. Мало ли что с ним случилось. Пропал, уехал, попал на зону по другому делу. Нет его – и все, конец!

– И я никогда не узнаю, кто убил мою сестру, – снова повторила Инга. Она уже знала, что Иван прав.

Ей было противно признавать его правоту, ей вообще противно было его видеть. С этим человеком у нее больше нет ничего общего. И никогда не было. Она ведь чувствовала, что с ним что-то не то. Чувствовала!

– Теперь я понимаю, чего требовал от тебя тот, кто угрожал взорвать тебя в машине. Тебе нужно было рассказать мне всю правду об убийстве сестры, – сказала Инга, поворачиваясь к двери. Ей больше нечего было делать в квартире Ивана. – Кстати, ты выяснил, кто это сделал?

– Н-нет. – Он наклонил голову. – Понимаешь, меня кто-то очень серьезно подставляет. Под ногтями у этой девки, которая без головы, нашли краску от моего «Ниссана».

– Что? – Ему все же удалось ее удивить. – Что ты сказал? Краска от твоей машины?

– Да, и на машине есть царапины. То есть были. После того случая с фальшивой бомбой я ее отдал в ремонт. Инга, я совершенно точно знаю, что никогда в жизни не видел эту женщину! Эксперт говорит, что краску ей подсунули, что нельзя так поцарапать машину, не повредив ногти. И твоего Макса я тоже не видел никогда. Это чья-то продуманная подстава.

– Ага, а когда я тебе говорила, что меня подставили, ты посчитал меня паршивой наркоманкой со съехавшей напрочь крышей и помочь мне решил только из-за своей трусости. Боялся ведь небось, что дело откроется? Вот найдут того Лужского маньяка, а он ни в какую на себя не возьмет шестое убийство, что тогда будешь делать? И попадется какой-нибудь молодой и шустрый следователь, поднимет все дела и сравнит улики. Свечи-то другие, я сама ту витую покупала на Новый год.

Инга всхлипнула, вспомнив, как сидели они с Линкой у елки и ждали, когда пробьют куранты. Но тут же отогнала от себя это воспоминание. Не время сейчас.

– Так и трясся небось все восемь лет, как овечий хвост, – презрительно сказала она, – все ждал, что тебя заподозрят.

– Что ты теперь собираешься делать? – спросил Иван. – Заявлять на меня? Говорю же, ничего у тебя не выйдет, только себе хуже сделаешь. Никто тебя слушать не станет, учитывая твое прошлое и Дзюбу с его таблетками. Как бы самой в психушку не загреметь. Так что не советую, очень не советую куда-то ходить и что-то писать.

– Ты меня вздумал пугать? – От ярости у Инги застило глаза и в ушах застучали тысячи молоточков. – Да что ты мне можешь сделать? Что вы все мне можете сделать? Ты знаешь, что я умерла тогда, восемь лет назад, в том подвале вместе с Линкой? Психушкой грозишь? Да мне хуже уже никогда не будет!

– Инга, послушай, – Иван схватил ее за руки, – не нужно так уходить. Ведь за нашими проблемами наверняка стоит кто-то один, не бывает таких совпадений. Мы должны действовать вместе.

– Опять врешь, просто трусишь! – Инга плюнула Ивану в лицо, вырвала руку и выскочила из квартиры, хлопнув дверью.

Она пробежала три квартала, чтобы дать выход ярости, затем подняла руку и села в первую же попавшуюся машину. Плевать на осторожность, ей уже все равно. Водитель и не пытался с ней заговаривать, посматривал с опасением и, надо думать, высадил ее с большим облегчением.

Квартира, в которой после визита того странного сыщика она не чувствовала себя в безопасности, встретила темнотой и пустотой. Инга вспомнила, что хотела сделать выволочку хозяйке Анне Валерьевне, что та не следит за ключами, но только махнула рукой. Зачем? Вся ее жизнь катится под откос, да и была ли она, эта жизнь? Сколько раз Инга повторяла в последние дни, что она умерла восемь лет назад вместе с сестрой. Осталась только оболочка – без души, которая высохла и рассыпалась в прах.

Инга походила по комнате, включила компьютер, проверила почту. Пришли два заказа, нужно было позвонить и договориться, но у нее не было сил. Дома не было ни крошки, молоко скисло в холодильнике, хлеб заплесневел. Когда в последний раз она ела? Не вспомнить. Сегодня только пила чай у тети Сони с домашним печеньем.

Инга прилегла на диван, свернулась под пледом и незаметно уснула. Ей приснился кошмар – снова она бежала по темной улице и чувствовала, что кто-то преследует ее. Вот шаги раздаются уже совсем близко, Инга знает, что нельзя оглядываться, но все же поворачивается и видит, как ее преследует человек с волчьей головой. Красные глаза пылают, как угли, белые клыки скалятся.

Она проснулась с криком, вскочила с дивана. Сердце колотилось о ребра, дышалось с трудом. В комнате было душно, Инга потянулась открыть окно, налетела в темноте на стол, боль помогла ей прийти в себя. Все тело кололо, потому что спала в одежде. На часах было без пяти три. Инга разделась и разобрала постель. Сон, разумеется, не шел. Чувствуя, что следующего кошмара она просто не выдержит, достала из шкафчика бутылку коньяка, не допитую Иваном. Отхлебнула прямо из горлышка обжигающую жидкость.