– Увы, ненадолго, – усмехнулся гвардеец. – Молодого гвардейского лейтенанта-аристократа она быстро поменяла на какого-то штатского чинушу. Так что хрупкий цветок ее невинности так, остался при ней.

– Как был пошляком, так и остался, – констатировал Алекс, – кстати, я буквально только что видел ее.

– И где же? – заинтересовался Анатоль.

– Во дворце, на большом приеме. И ее видел, и мужа. Средней руки чиновник министерства финансов, почти вдвое старше ее. Никоим образом не превосходит тебя по знатности рода и уж явно не богаче моего отца. За что только она его выбрала?

– Не пытайся понять женщин, лично у меня это никогда не получалось. А как ты на прием попал?

– Был среди награжденных.

– Ого, быстро ты сподобился. А я после училища попал в штаб Гвардейского корпуса, а начальник штаба…

– Муж твоей двоюродной тетки, – продолжил Магу.

– Правильно. Он-то и устроил меня на нужную должность, а по истечении выслуги следующее звание обломится автоматически, но раньше чем через пару лет даже завалящей медальки не получить. А тебе что дали?

– Анненский крест и Владислава с мечами.

У Алекса мелькнула мысль, что стоило приехать в столицу только ради того, чтобы полюбоваться на изумленную физиономию Анатоля. Придя в себя, гвардеец поинтересовался:

– И где сейчас дают Владиславов с мечами?

– Сто четырнадцатый Текульский пехотный полк. Начальник пешей охотничьей команды.

– Подожди, подожди, сто четырнадцатый Текульский? Недавно там была какая-то позорная история. Вроде несколько солдат сдались бандитам по приказу своего офицера.

– А потом еще и командир полка застрелился. Да было. А офицером, попавшим в плен, был я.

Пораженный известием гвардеец замер.

– Ну что, ты теперь не подашь мне руки?

Анатоль быстро справился с удивлением, но от бесшабашного весельчака не осталось и следа – перед лейтенантом стоял серьезный и сосредоточенный гвардии лейтенант.

– Пошли.

Гвардеец подхватил Алекса под руку и потащил за собой.

– Куда?

Лейтенант Магу предпринял безуспешную попытку высвободить руку.

– Туда, где ты сможешь рассказать мне все без посторонних ушей.

– Вот так все и было, – подвел итог Алекс.

– Да-а-а, – протянул Анатоль, – хватил ты приключений. Роман можно написать. И не один.

– Кстати, а где это мы? – поинтересовался Магу, оглядывая помещение.

– В моем кабинете. Кабинет – в штабе корпуса, но это ты уже и так понял.

– Твой личный кабинет?

– Не совсем. До своего пока не дорос, но сейчас весь отдел в разгоне и кабинетом я распоряжаюсь единолично.

– А как отдел называется?

– Промышленно-технический.

– Промышленный шпионаж, значит, – сделал вывод Алекс. – Поздравляю, ты стал шпионом, Анатоль.

– Фу, как грубо! Мы только изучаем новинки зарубежной военной техники. Кстати, прямо сейчас идут испытания новейшего механического самострела инженера Гартинга, все остальные на полигоне.

– А тебя здесь забыли, – съязвил Магу.

– Должен же кто-то остаться.

– Ну да. А самострел ваш не такая уж и новинка, я им уже полгода пользуюсь, только в горах его возить невозможно, поэтому мы поставили его на треногий лафет…

– Стоп. Подожди. Ты хочешь сказать, что в твоем сдулазаряжающемся пехотном полку уже полтора года есть новейший иностранный образец вооружения? Откуда?

– В полку – нет, а у меня – есть. Сверх штата, вроде как мое личное оружие. А откуда – спроси моего папу, он его где-то купил по моей просьбе.

– Ах вот оно что – сынишка вырос, и папа купил ему новую игрушку! – съязвил Анатоль.

– Можно и так сказать, – согласился Алекс. – Пока наши генералы сообразят, что пора перевооружаться, много воды утечет. К тому же все, что могут произвести заводы моего деда, я уже не говорю о казенных, все равно будет устаревшим.

– Тут ты прав, – согласился гвардейский штабист, – но все равно делать что-то надо, иначе так и останемся с передельными винтовками образца пятьдесят шестого года. Впрочем, что это мы все о грустном. Давай, показывай.

Алекс извлек на свет две коробочки с наградами. Полюбовавшись на недостижимые для столичного гвардейца ордена, Анатоль решительно заявил:

– Сейчас мы сделаем из тебя настоящего героя.

Пять минут спустя восьмиконечная бронзовая звезда на бело-синей ленте и небольшой алый крестик на красно-белой ленте заняли строго определенные уставом места на парадном мундире лейтенанта Алекса Магу.

– Ну вот, совсем другой вид, – полюбовавшись своей работой, заявил гвардеец. – А теперь это дело надо бы отметить.

– Меня еще дома ждут, – запротестовал Алекс, – а еще я хотел узнать, можно ли у вас патронами для «гартинга» разжиться?

– Брось, Алекс, дела подождут до завтра. В кои-то веки мой лучший друг награждается двумя орденами сразу! Их непременно… Нет, нет, едем в «Триатон», я плачу!

– Поскольку, как ты справедливо заметил, мой отец богаче, то плачу я.

– Хорошо, счет пополам, – предложил Анатоль. – Ну что, поехали?

– Поехали, – согласился Алекс.

От Гвардейского штаба до «Триатона» пять минут ходу. Неторопливым, прогулочным шагом. Но кто же ходит в такой ресторан пешком? Пришлось ловить извозчика. Да не простого, а «лихача». Лихач – это тот же извозчик, и скорость у него, если и больше, чем у обычного, то ненамного. Но зато это покрытая лаком коляска на мягких рессорах, обитые кожей сиденья, звонкий колокольчик и тройная цена.

На швейцаре у дверей ресторана золотого шитья было не меньше, чем на ином генерале. Чуть прогнувшись, страж дверей распахнул их перед двумя молодыми офицерами. А за дверью… Мрамор, позолота, зеркала, дорогой паркет на полу, из дверей зала доносилась веселая, но не очень громкая музыка. Тут же нарисовался метрдотель.

– Господа желают подняться в кабинеты?

Пока Алекс размышлял, Анатоль уже принял решение:

– Никаких кабинетов, там никто не увидит, какой герой почтил посещением это достойное заведение. Мы идем в зал!

Ресторан был почти пуст, обеденное время уже прошло, а вечернего разгула еще не наступило. Алекс настоял на столике в дальнем углу. Зато отсюда хорошо был виден весь зал и двери. Лейтенанты отцепили свои сабли и устроились поудобнее. Тут же подскочил великолепно вышколенный официант.

– Что господа изволят?

Лейтенант Магу вдруг обнаружил, что некогда привычные названия блюд основательно выветрились из его головы. Пришлось выкручиваться: