Странник сделал последний шаг, остановился перед Мраком. Онбыл выше Мрака и пошире в плечах, и хотя был так стар, что трудно назватьвозраст, но богатырская фигура еще дышала силой и мужеством. На поясе у неговисел охотничий нож, но размером он был с меч киммера — акинак.

— Спасибо, — ответил странник густым сильнымголосом. — Мир тебе, герой, и твоим друзьям, что прячутся в кустах.Надеюсь, это воинская хитрость, а не трусость?

Мрак в затруднении оглянулся на кусты. Друзья спряталисьнадежно, сам бы не заметил. Или странник чует по запаху? Но оба только чтосмыли запахи, пот…

— Надежно спрятались, — подтвердил странник,словно прочел мысли Мрака, — но у меня богатый воинский опыт… Я устал, увашего огня передохну с радостью.

Таргитай и Олег вылезли из засады, поклонились страннику.Тот чуть склонил голову, пронизывающие синие глаза с удовольствием задержалисьна их фигурах, широких плечах.

Олег тут же бросился раздувать угли, Таргитай принес сухиеветви, а Мрак быстро нарезал мясо, насадил ровными ломтиками на прутья, скоторых содрал кору.

— У нас небогато, — сказал Мрак, — но чембогаты, тем и рады. Мы не знаем твоих обычаев, странник, так что угощайся посвоим. Ешь, не обращай внимания на нас.

Странник косился на прутья, что держал Мрак над горящимиуглями. В его глазах заблестели веселые искры:

— Ну, положим, обычаи воинов разных народов удивительносхожи… Это был хороший воин?

— Лучший, — заверил Мрак. — Я ел у него наглазах его печень, а он клял меня!

— Храбрый воин, — согласился странник. Он принялпрут с насаженным мясом, начал есть недожаренным, по губам потекла кровь. Он судовольствием зажмурился, квадратная челюсть двигалась равномерно, крупные зубыс хрустом разгрызали мясо. Таргитай подумал, что, попадись в этой печенкеберцовая кость, странник и ее схрумкал бы как стебелек травы.

Олег нетерпеливо ерзал, но если молчит Мрак — надо молчать.Чтобы не томиться зря, Олег сбегал к ручью, набрал воды. Когда незнакомецзакончил есть — было видно, что проголодался здорово, — Олег полил ему наруки.

Мрак выждал, когда странник вытер пальцы о дерюжную куртку,спросил негромко:

— Кто ты, подорожный? Куда путь держишь?.. От делалытаешь или доли шукаешь?

В синих глазах незнакомца плясали веселые искорки. Небо ужетемнело, серебряные волосы странно и красиво подсвечивало снизу багровымиуглями.

— Меня называют разными именами, — ответил онмощным голосом, где звучал металл, а чуткое ухо Таргитая услышало далекий лязгоружия и ржание коней. — В каждом племени по-разному. Но я всего лишьстранник, бредущий по свету. А иду я… сам не знаю куда. И откуда. Вы можетезвать меня просто Путником. Я просто бреду по свету, смотрю на мир, слагаюпесни…

Мрак метнул на него огненный взгляд:

— Песни?.. Если можешь, спой нам. Мы так долго неслышали других голосов, кроме собственных! А нам они опротивели.

Путник усмехнулся:

— Но у степняков тоже были голоса?

Мрак отмахнулся:

— Только хрипы, только хрипы…

Путник сделал пару богатырских глотков из фляги, бросил ееволхву, тот снова помчался к роднику. Из заплечного мешка тем временемпоявилась широкая доска с туго натянутыми жилами, похожими на тетивы, но однатоньше другой. Пальцы Путника опустились, тронули, жилы в ответ страннозагудели: одна — комариным писком, другая — как шмель, третья — будтонагруженная медом пчела…

Примчался Олег, держа наполненную флягу. Его уши вытянулисьна четверть, даже Мрак задержал дыхание, вслушиваясь в неслыханные дотолезвуки. Путник подкрутил крохотные колышки, наматывая жилы потуже, потрогал,прислушался, вскинул лицо к темному небу, где зажигались звезды, ударил пожилам всей пятерней… и запел.

Мрак встрепенулся. Его глаза засветились в сумерках, странноменяя цвет от кроваво-красного к светло-серому. Он потянулся к Путнику, несходя с места. Таргитай подумал ревниво, что оборотня можно сейчас ограбить,постричь, раздеть догола… Он сейчас в мире, сотворенном песней Путника, аздесь… так, просто пустые ножны.

Под оранжевым солнцем, что вспыхнуло в ночи, вдругзаблистали призрачные города, высокие башни, дворцы. Сердце щемяще заныло отсладкой тоски. В песне Путника все громче слышались хриплые крики, звон мечей исабель, дикое ржанье обезумевших от крови коней, женские вопли и треск горящихдомов. Сердце застучало чаще, заспешило, спотыкаясь, душа застонала от жаждывойти в мир справедливых войн, приключений, горынычей, великанов, небесныхволхвов, берегинь, крылатых дев…

Путник лишь коротко взглянул на их зачарованные лица, тут женачал перебирать струны в другом ритме, наполняя воздух чародейскими звуками.Таргитай ясно увидел возникший в воздухе лик прекрасного юноши, которыйстрадал, любил, носил цветы и дары, но она, любимая, все отвергала… В отчаянииушел в дальние страны, с мечом в руке завоевывал царства, возвел на престолзаконного царя, изгнал захватчиков, сразил дракона и создал могучую державу…Принцесса сама послала за ним, но великий воин, в прошлом — слабый мечтательныйюноша, уже многому знал цену. Он задумался: принять ли?

В воздухе еще долго звенели чарующие звуки струн. Всемолчали, не в силах вернуться из сказочного мира героев в их серый и мрачный.Перед остановившимися глазами Таргитая проносились призрачные всадники,медленно растворялись в черном небе, слышался затихающий лязг оружия. Дольшевсех висело в воздухе сказочно прекрасное лицо заморской принцессы с удивленновскинутыми бровями, жемчужинами слез в огромных, как озера, лиловых глазах…

Мрак медленно шевельнулся, словно оживающая скала. Голос егодонесся из глубины горы — хриплый, далекий:

— Путник!.. Никогда раньше… Никогда ничего лучше… Тывывернул душу! Ты снял с нее шелуху. Я раньше только чувствовал, а теперь знаю,зачем живу. Ты все очень точно облек в твердые, как железо, слова, а заточил ихдо немыслимой остроты на этой… этой штуке.

Путник широко улыбался, но проворные пальцы, непривычногибкие для такого огромного человека, уже укладывали доску с натянутыми жиламив мешок. Он встал на ноги, поклонился.

Мрак вскочил, словно его ужалила змея:

— Что случилось?.. Тебя обидели?.. Сейчас ночь, спи унашего костра. Мы посторожим твой сон.

Путник медленно покачал головой. В ночи его серебряныеволосы казались густой россыпью звезд, а синие глаза стали совсем черными, каклесные озера. Темное лицо, выдубленное палящим солнцем и ветром, казалосьпечальным.

— Надо идти… Не знаю, сколько мне отмерено, а встарости работать надо больше, чем в молодости. Я так и хочу умереть — вдороге! Это женских могил нет в поле, но мы ведь мужчины… У нас на сапогахпусть всегда будет горькая пыль странствий.