— Дело даже не в том, что я о тебе думаю. Дело в том, что я хочу понять, что произошло, пока меня не было в стране? Что сделало нас врагами? — Жека старался контролировать голос. Правда, старался, но все равно в конце сорвался почти на крик.

— Ты никогда не был мне врагом, — хмыкнул Виталий, помассировав виски. — Я никогда так не считал.

— Так почему? — уже спокойней удалось произнести Евгению.

Воронов все-таки открыл глаза и посмотрел на Жеку. Глаза стеклянные, будто он накурился какой-то травы, но Алексеевский был уверен, что друг никогда не станет принимать наркоту, даже слабую.

— Хочешь знать правду? — горько поинтересовался он. Алексеевскому не понравился тон друга, обычно такой тон Виталий приберегал для очень плохих новостей.

Евгений кивнул. Он здесь за правдой, и он ее узнает.

— Долгая история получится, брат, — Вит устало улыбнулся.

Жека вздрогнул. Давно Вит не называл его так. Очень давно. Казалось, вечность прошла с последнего случая, как раз перед его отъездом в США.

— Я всегда знал, что ты неравнодушен к Даше, — начал повествование Воронов, медленно и спокойно. Собран и хладнокровен. — Я не могу гордиться тем, как поступил тогда. Да и если бы знал, чем это все закончится для нас с Дашей, то не сделал бы этого. Но я ревновал… Это жестокое чувство, Жек. Оно пожирает тебя изнутри и ни какие здравые мысли не могут заглушить все те странные, а порой ужасные мысли, приходящие в голову. Знание того, что ты в нее влюблен и то, с какой любовью Даша к тебе относилась, окончательно истощили запасы моего здравого смысла…

— Она никогда не любила меня так, как тебя! — запротестовал Женя. — Ты для нее являлся «единственным и неповторимым», Даша сама часто мне говорила именно эти самые слова в твой адрес! Я для нее был просто другом.

— Знаю, но тогда ты для меня неожиданно превратился в проблему, вероятную причину возможного ухода Даши от меня. Я решил отправить тебя подальше от Даши, от нас. Не знаю, о чем я тогда думал, но я просто понимал, что если ничего не сделать, то наделаю глупостей и что-нибудь учиню.

— А так ты не наделал глупостей? — сварливо осведомился Евгений, раздражаясь.

— Наделал, — криво усмехнулся Воронов. — Причем начал именно с этой, когда отправил тебя в США. Возможно, если бы ты находился здесь, то Катя не набралась смелости сделать то, что сделала…

Алексеевский насторожился. Начало ему категорически не нравилось.

— Сделать что? — прищурившись, спросил Жека. Глубоко внутри проснулась тревога. То самое волнение, которое долгое время мучило его, разъедая изнутри. Слишком неустойчивой была психика Кати. Сестра без должного контроля могла учудить действительно неприятные вещи.

— Много чего, — неохотно выдохнул Виталий, подогнув ногу под себя. — Как только ты уехал, Катерина, стала для Даши единственным другом. Вернее, Дашка так думала, а твоя сестра активно этим пользовалась. Не знаю, что Катя говорила ей, но у нас стали происходить ссоры на ровном месте. Катька умело давила на слабые точки Даши, а я не мог воспрепятствовать. Пару раз начинал с ней разговор, чтобы она не слушала подругу, пытался объяснить… Даша всё воспринимала в штыки. Кончалось всё очередной ссорой. Мы, конечно же, потом мирились. А после примирения долго не решался заново начать разговор, потому что боялся… Забавно, я всегда знал, что в основе любого краха лежит страх. Слишком часто сам играл с этим чувством, расправляясь с очередным противником. Я не был уверен, что я был нужен Даше. Я сомневался, ведь по сути я просто помог ей после смерти матери. Иногда мне казалось, что вся ее любовь ко мне основана на благодарности, а после того как Даша изм… Неважно, но по факту Катерина тем временем успешно обыгрывала ситуацию. Однажды мы с Дашей сильно поругались. Я даже не помню из-за чего, я ушел из дома. Был зол, обижен, рассержен. Плохое сочетание скажу я тебе, отрубает способность мозга к любому анализу. Я тогда остался в ресторане, нализался до состояния пьяного визга. А утром… утром проснулся на диване, а рядом голая Катя. Совет тебе на будущее Жека, если у тебя есть любимая и родная женщина, никогда не уходи из дома в таком состоянии, когда тебе на все плевать, так как обида и гнев проходит, а поступки остаются. Кстати, я до сих пор не знаю было ли в ту ночь что-то у нас с Катей. Не думаю, что в том состоянии невменяемости я был способен на сексуальные подвиги. Но, так или иначе, Катя решила, что теперь я брошу Дашу ради нее. Когда она поняла, что я этого не сделаю, прибегла к другому, более радикальному варианту.

— Какому? — вопрос прозвучал приглушенно, потому что Жека сжал зубы. Уезжая в США, он прекрасно сознавал, что сестра попытается вновь вбить клин между ними. Поэтому собственно и взял клятву с друга, чтобы присматривал за сестрой. Катя с легкостью могла сломать себе жизнь и этим двум заодно. Слишком часто сестрица упрашивала дискредитировать в глазах Воронова Дашу. Женька отказывался, хотя чуть-чуть и завидовал другу, но лезть в их дела не собирался. И Катерине строго настрого запретил это делать, пригрозив реабилитацией в психиатрической лечебнице.

— Шантаж, — Виталий сжал пальцами переносицу, — она попыталась меня шантажировать. Сначала тем, что расскажет Даше о том, как я провел ночь с ней, а когда поняла, что на это не куплюсь, то пригрозила более крупными неприятностями. Пока тебя не было, Катька каким-то образом вскрыла твой сейф, нашла запись драки и предсмертное письмо Глухого, которые ты должен был уничтожить, но по каким-то причинам этого не сделал. Твоя родная сестра хотела посадить нас обоих в тюрьму из-за того, что я ей отказал, Жек.

Всё это было сказано без выражения, без чувств. Глаза пустые.

— Нет, Катя бы не посмела, — покачал головой Алексеевский. Она не могла. Только не Катя. Женька не хотел верить. Предсмертная записка одного из несостоявшихся убийц Виталия и пленка, доказывающая их причастность к смерти нападавших. Эти улики хранились у него когда-то в сейфе и стали бы приговором для них обоих. Воронова посадили бы за убийство, а Жеку за соучастие. Мужчина невольно положил руку к правому боку, где находился шрам от ножевого ранения. Тогда он просто инстинктивно прикрыл Вита и принял удар на себя. Если бы этого не сделал, Воронов был бы мертв, но для самого Алексеевского ранение не прошло бесследно. Так или иначе, та бумага и пленка действительно хранились в его сейфе. Правда по возвращении он их уже не нашел, лишь получил сухое объяснение Вита, что эти вещи давно нужно было сжечь.

— Я тоже так подумал, пока совершенно случайно не перехватил в отделении полиции. Катька пришла к Маликову, тот позвонил мне и вызвал. Повезло, что именно к нему она попала, иначе бы мы с тобой уже мотали срок в тюряге. Она бы сдала нас с потрохами только, чтобы не отдать меня Даше. При этом совершенно искренне считала Дашу своей подругой. Знаешь, я не представляю, почему я ее не убил в тот момент. Хотя был близок к этому… Она загнала меня в угол. Я согласился на ее условие. Она хотела быть моей девушкой, но я предложил место любовницы. Я знаю, что поступил, как последняя сволочь. Всё же должен был расстаться с Дашей, но не смог. Катя согласилась, и у нас начались редкие и весьма специфичные свидания. Я решил показать, насколько трудно быть со мной, показать истинного себя, но весь процесс доставлял Кате удовольствие, ей нравилась боль. Может быть, в этом всё дело? Ей нравится боль, а я ее умею причинять…. Мой план отпугнуть Катьку с треском провалился, но я нанял человека, который должен был узнать у кого она хранила улики. К Маликову она пришла с копиями, так что сразу получить их не удалось. Это длилось пять недель. За это время у нас было не так много встреч. Катерина была счастлива, а я себя тихо ненавидел. Мне было противно. Но знаешь… Потом мне понравилось причинять ей боль, хоть как-то высказывать свое истинное отношение к ней. Бред, конечно. Уже после того, как Дашка оказалась в Москве, мой человек обнаружил место нахождения улик. Я сразу уничтожил их. Кстати, они хранились у ее отца, если тебе интересно… Бес завел кратковременную интрижку с твоей сестрой, за это время вложил нужную информацию ей в голову. Он знал про драку, ведь он организовал нападение. Через Катю до меня добраться видимо хотел…