Всё оказалась не так уж и сложно. Ручка легко поддалась давлению руки и дверь открылась. Перед его взором предстал Воронов в наполовину распахнутой рубашке. Он сидел на полу, откинулся спиной на диван. Неподвижный взгляд был устремлен куда-то в пустоту. Жека знал такое состояние друга. Оно всегда накатывало, когда Вит в очередной раз возвращался к ним в квартиру после того, как проверял, жива ли мать после очередной драки с сожителем. Такие вещи случались поразительно часто. Соседи часто звонили Виталию с очередными жалобами на его пьяную родительницу и ее «друзей». Постоянные пьянки, драки, ссоры с её ухажерами, побои, частые визиты участкового, обезьянник. Такова была жизнь Валентины, а значит и её сына. Евгений знал, через какие унижения Воронов прошел в детстве. Иногда даже чувствовал себя виноватым за свое знание перед другом, но прекрасно осознавал, что друг никогда не принял бы жалости. Для Вита не имелось большего способа унижение, чем откровенная жалость.

В прошлом Жека понимал своего друга. Слишком хорошо понимал. Многое они вместе прошли, многое пережили. Но за то время, что Алексеевский провел в Америке их дружба стремительно и неотвратимо изменилась. Да еще и Бес подсуетился, раскрыл глаза Женьке на главного зачинщика его долгосрочной работы в США, без возможности расторжения договора до срока его окончания. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но Евгений стремился сделать карьеру, а предложение известной американской фирмы показалось ему прекрасной возможностью для карьерного роста и заработка. Несколько лет Алексеевский не мог даже покинуть США. Жека конечно догадывался, что Воронов ревнует Дашу к нему, но не думал, что настолько…

Обида на друга и ситуация с сестрой наслоились друг на друга, а нежелание Воронова пойти хоть на какой-то контакт в корне убили желание Евгения хоть как-то его оправдать. Женька понимал головой, что в сложившейся ситуации виноваты все, но чувства порой противоположны мыслям в голове. В таком дисбалансе и жил мужчина последние годы. Тихо ненавидел друга за то, что тот играл его жизнью. Что допустил подобное безобразное развитие их судеб, а преданность и вера обесценились для всех четверых. Но почему-то он не желал отпускать ту дружбу, что связала их. Крепко они были повязаны. Кровью. Поэтому и отказался Жека сдать Воронова Бесу. Не смог. Хотя в порыве после очередной ссоры с другом даже позвонил Денису и договорился о встрече с ним, но явившись туда, не только не поделился нужной информацией, но ещё и пригрозил Бесонову расправой, если тот продолжит копать под Воронова. Вот такая недоместь получилась. Вроде и желание, и злость имеются, но рука не поднимается. Причина банально проста. Жека всегда считал Вита братом, частью семьи, а семью не выбирают, просто принимают ее такой, какая она есть. Может Даша и права, что заставляет их поговорить, но через столько лет молчания для них разговор был подобен вскрытию давно зажившей раны. Придется заново разорвать плоть, чтобы дать в этот раз ей правильно срастись.

— Чем занят? — бодрым голом поинтересовался Алексеевский. Ворон не ответил, лишь продолжил сверлить глазами пустующее место у стола. — Я тебе мешаю?

— Мешаешь, — зло процедил Вит. — Мне мешает то, что ты и Даша вместе. Меня это бесит. Так и хочется свернуть твою шею. А может ее… Даже не знаю, чью больше. Чем занят? Обдумываю, каким образом тебя убить. Быстро или растянуть удовольствие. Думаю, растянуть…

Что ж, определенно откровенно, хоть и неприятно. Ревность делала Виталия уязвимым. Даша считала, что Воронову всё равно, но Женька видел, что друг продолжал одержимо любить её.

— Я всегда знал, что ты садист, — усмехнулся Евгений, проходя вглубь кабинета. Он пытался удержать на лице маску легкомысленности, но это тяжело было сделать. Привычная маскировка, носимая годами, вросла в кожу, натерла кровавые мозоли, причиняла боль.

— Зачем пришел? — грубый голос Воронова заставил маску пойти трещинами, легкая улыбка стерлась.

— Поговорить пришел, — серьезно ответил Жека. Он решительно прошагал к креслу, стоящему напротив дивана. Сел, уставился на своего друга-врага, который не выглядел счастливым. На самом деле счастливым Ворон был лишь однажды — когда встречался с Дашкой. Вне этого периода времени его жизнь наполняли тьма и борьба за жизнь.

— Поговорить? Разговоры уже давно ничего не решают, — по-философски протянул Воронов. Жека с удивлением отметил, что Вит с утра уже был выпившим. Не похоже на него. Он мало пил и только во второй половине дня. Мать-алкоголичка навсегда сделала Виталия осторожным в принятии высокоградусных напитков.

— Ты не думаешь, что если бы мы в свое время просто поговорили, то можно было бы избежать того расклада, что имеем на данный момент? — вопросом на вопрос ответил Евгений.

— А что мы имеем? — язвительно осведомился Виталий, но Жека не отреагировал. Слишком хорошо знал, как друг умело скрывает чувства. Хорошо скрытые за стеной беспристрастности эмоции, всё равно жили своей жизнью, хоть и стали со временем довольно сухими и эгоистичными. Хладнокровная глыба снаружи, огненный вулкан внутри.

— Дайка подумать, — Алексеевский почесал нос, как бы раздумывая. — мы имеем тебя. Человек медленно и неотвратимо становящийся одним из самых богатейших людей нашего края, а возможно и страны, при этом совершенно несчастный и пытающейся скрыть сей досадный факт патологическим трудоголизмом. Ты отдаешь все силы на расширение компании отца, имеешь нескончаемую череду ничего незначащих любовниц и мою сестру, которую ты ненавидишь, но всё равно держишь рядом. Скажи мне, ты счастлив? — не дожидаясь ответа, Женя продолжил: — Есть Катя, которая упрямо повторяет историю нашей матери, унижаясь и плюнув на свою гордость и чувство самосохранения. Она беременна. От тебя. Она счастлива? Не думаю… Поедем дальше, есть еще я, брат Кати и твой лучший друг. По крайней мере, мне так казалось, что мы друзья до тех пор пока, вернувшись из долбанной Америки, я не узнал от Кати, что она чуть не умерла, пытаясь покончить с собой из-за тебя… А еще мне Бес поведал, что ты — мой лучший друг — именно ты затеял эту долгоиграющую историю с моей работой в США. И то, что я долгое время не мог вернуться назад, не оказавшись по уши в долгах — полностью и целиком твоя заслуга. Ты ведь знал, насколько нужны мне были на тот момент деньги, чтобы покрыть долги по обучению Кати. Ты воспользовался моментом, чтобы убрать меня, как тебе казалось на тот момент, главного соперника за Дашу. Вот только соперником я тебе не был, ты сам так решил. Мы с Дашей были просто друзьями на тот момент. Именно ты все испортил. Сломал жизнь Даше. Поиграл моей, а ведь просто мог сказать, что тебя не устраивает. Но дальше хлеще. Ты, несмотря на то что я против ваших отношений, начинаешь жить с моей сестрой, которую не любишь. Ты даже её не уважаешь, скорее уж презираешь. Вопрос: ЗАЧЕМ? Зачем это все? Думаешь, я счастлив, наблюдая, как вы с Катей страдаете? Вы дышать друг другу не даете!

— Ты пришел сказать мне, что я моральный урод и мразь? — устало, спросил Вит, не открывая глаз. Его голова лежала на сидушке дивана, сам он не двигался. Со стороны казалось, что смертельно усталый человек просто заснул сидя и говорит во сне. — Можешь не утруждаться, я и сам всё это знаю.