Та драка их сблизила. Евгений быстро понял, что лучшие друзья на поверку оказались трусами. Воронов и Алексеевский постепенно сдружились. Сначала настороженные и ожидающие подвоха, они быстро нашли точки соприкосновения. Оба являлись своего рода белыми воронами, которые не желали прогибаться под Беса и его шайку, имели похожие проблемы. Хотя, неприятности Воронова в сотню раз превосходили проблемы Жени. Это он прекрасно понимал. Но в чем-то Воронову было легче. Вит один, а Женя нет. Ему нужно думать о сестре, о последствиях своих поступков для Кати. Ему необходимо думать за двоих, потому что думать о будущем Кати больше некому. После предательства матери и полного безразличия отчима, Катька оказалась предоставлена сама себе. Алексеевский не мог бросить сестру на произвол судьбы.

— Что-то не праздничное у тебя настроение, — высказался Вит, присаживаясь рядом с ним. Солнце потихоньку вставало из-за горизонта и желтовато-красные лучи достигли крыши, заставляя жмуриться.

— А чему радоваться? — пессимистично поинтересовался Женя. — Моя младшая сестра живет у старого сумасшедшего отца, которому плевать, что с ней станется.

— Ну так забери её, пусть живет у тебя, — предложил Виталий, пожав плечами.

— Я бы забрал, да Петр не отдаст, — скривился Евгений. С отчимом он разговаривать спокойно не мог, обычно всё заканчивалось дракой. — Он же ненавидит и Катю, и меня. Сделает всё, чтобы сделать нам хуже.

— Пригрози социальными службами. Насколько я знаю твоего отчима, его настолько беспокоит чистая репутация, что он не рискнет очернить себя. Если вскроется истинное положение вещей, для него это станет большой проблемой. Петр любит кичится своей интеллигентностью, — со свойственной ему деловитостью предложил Вит.

Признаться, Жека сам часто об этом думал, но не хотел прибегать к крайним мерам. Скандала он не хотел, Катька ещё от смерти мамы не отошла. Да еще соседи начнут обсуждать ныне покойную родительницу, ворошить грязное белье. Не хотел Алексеевский этого, но выбора особого не имел. Нужно было что-то решать с Катей. Она не могла продолжать жить дальше со своим отцом.

— Ты прав, — согласился Женя. — Теперь я могу ее сам содержать. Квартира у меня имеется, да еще и небольшие сбережения от отца достались. Переведусь на заочку, выйду на полный рабочий день.

Воронов промолчал, но Евгений понял, что друг с ним согласен. Так в тишине они посидели еще пару минут, пока Вит не стал вставать.

— Я домой, — ответил Воронов на вопросительный взгляд друга, — соседи звонили. Говорят, что вчера мать опять со своим сожителем дралась. Нужно проверить, как она.

Виталий дал объяснения настолько спокойным голосом, будто ситуация в его семье была нормальной. Но для Вита она и была нормальной. Он другой семьи не знал. Его мать вела разгульный образ жизни, не обращая внимания на такое маленькое обстоятельство, как малолетний сын. Не изменилось положение вещей даже тогда, когда стало известно о личности отца Вита. Воронов-старший каждый месяц высылал солидные деньги, но первое время большая часть денег спускалась на выпивку и развлечения, пока Вячеслав не стал посылать своего помощника, чтобы тот лично передавал деньги сыну. Мать вместе с ее очередным сожителем практически стали изводить Виталия, требовали денег, и он окончательно переехал к Жене. Это произошло когда отец Евгения был ещё жив. Жили они мирно, чисто мужской компанией. Но соседи часто вызывали Вита на бывшее место жительства, когда его мать в очередной раз дралась со своим собутыльником. Иногда Воронов вызволял мать из обезьянника. Всегда, когда в очередной раз ему звонили по поводу антисоциального поведения его матери, Виталик со спокойствием философа-стоика ехал и улаживал ее «дела», но при этом Женя в его глазах читал такой холод. Дикий холод. Становилось страшно. Страшно за друга, ведь характер у того был далеко не сахарным. И чем дольше это продолжалось, тем безжалостнее и холоднее становился Вит…

— Я с тобой! — засобирался Жека, игнорируя тот самых холодный взгляд серых глаз. Интуиция подсказывала, что его другу может понадобится помощь. Какое-то нехорошее предчувствие с утра не давало покоя, и дело было не только в неопределенности с Катей.

— Зачем? — резко спросил Воронов. Вит предпочитал сам ездить в тот бомжатник, в который превратила его мать их квартиру.

— Мне все равно нечем заняться, — пожал плечами Евгений, — а так убью время до вечера. Кстати, поедешь со мной забирать Катю от отчима? Удержишь меня от агрессивных действий в отношении отчима. Ну или поможешь закопать его на безлюдном пустыре…

И совершенно честными глазами посмотрел в глаза Воронову. Вит разгадал игру друга. Понял, что Жека не хочет отпускать его одного, но лишь усмехнулся. В этом весь Женя, вечно беспокоившейся о всех кроме себя.

Оба тогда не догадывались, что знаменитая интуиция Алексеевского не обманула.

Не подозревали они и то, что вполне обычное мартовское утро закончится поножовщиной, а Жека окажется при смерти.

Не предугадали очередную ловушку, устроенную Бесом.

Не знали они, что однажды оба будут так далеки и так близки к друг другу… Ненавидя, не доверяя, но не собираясь отпускать ту самую дружбу, которая спасла их когда-то…

На это было тяжело решиться. Просто сделать шаг и открыть дверь. Ноги словно налились свинцовой тяжестью, а руки отказывались повиноваться. Порой сделать один единственный шаг намного тяжелее, чем проделать целый путь. Евгений стоял довольно долгое время перед дверью кабинета Виталия и не решался войти.

Воронов приехал в не самом лучшем расположении духа, хмуро поздоровавшись с ними, сразу же направился в свой кабинет и уже полчаса не выходил оттуда. Даша посоветовала ему пойти к нему и всё наконец-то обсудить, но всё внутри вставало в позу и не желало, чтобы Жека первым делал попытку примирения. Словно читая его мысли, Беляева заметила, что даже если они не помирятся, то Евгений хотя бы поймет, почему так всё произошло.

Если говорить начистоту, то Женя не понимал причин поступков Даши. И это немного напрягало. Хорошо. Не немного, а много. Дарья что-то скрывала, и Алексеевский решил узнать что именно, но с решительными действиями не спешил. С ней нужно действовать негрубо и аккуратно. Если бы Алексеевский надавил бы на Дашу, девушка бы забилась в свою спасительную раковину и не сказала бы ни слова. Жека сделает всё спокойно и методично, без лишних телодвижений и истерик. Тем более мужчина не хотел её терять, девушка была ему дорога. Любил ли он Дашу? Алексеевский уважал ее. Она нравилась ему. Женька хотел её. Евгений хотел, чтобы однажды Даша действительно стала его возлюбленной. Не назло Воронову, хотя без некого чувства самодовольства не обошлось, а потому что Женька хотел, чтобы Беляева являлась его женщиной. Дарья была наиболее близка к идеальному облику женщины, с которой бы ему хотелось провести остаток жизни. Сильная, умная, волевая, красивая. Чего еще может желать настоящий мужчина?

Правда в данный момент он желал еще кое-чего, а именно — набраться смелости и сделать последний шаг. Трусом Алексеевский себя никогда не считал. Лжец — да, манипулятор — есть такое, но трус — никогда! И сцепив зубы, Евгений все-таки сделал этот шаг.