Но «дело Нельской башни» имело и финансовую сторону, ибо, приговорив своих невесток к тюремному заключению за супружескую измену и прелюбодеяния, позорные по понятиям той эпохи, король тем самым освободил себя от обязанности возмещать как деньги, так и земли, полученные за них в приданое. Маргарита Бургундская принесла своему мужу Аюдовику Сварливому, тогда еще королю Наваррскому, 15 тыс. ливров приданого, а за ее сестрой Жанной граф Пуатье, будущий король Филипп V Длинный, получил графство Бургундское, или Франш-Конте. В случае повторной женитьбы своих сыновей Филипп Красивый мог бы пополнить свои сундуки приданым за трех принцесс. Великолепная операция для королевских финансов, которая удалась лишь наполовину, так как Филипп Длинный поверил в невиновность своей супруги и через год вернул ее к себе»[100].

Вырученные в результате всех этих изъятий средства, по мысли Р. Амбелена, должны были пойти на подкуп элек-торов, т. е. официальных лиц, голосами которых избирался император Священной Римской империи. Империя та была выборной монархией и трон в ней не переходил по наследству. В разное время количество электоров менялось. В описываемое время их было семь: архиепископы Майнц-кий, Трирский и Кельнский, король Чешский и маркграф Бранденбургский, герцоги Саксонский и Баварский.

Но вот незадача: кардинал Николо де Прато наперекор всему возложил эту корону на голову германского короля Генриха VII из династии Аюксембургов, чем несказанно огорчил Филиппа и Климента, разрушив их хитроумные планы. Так во всяком случае считал Амбелен.

На самом же деле об огорчении история умалчивает. Напротив, имеются данные, и о них упоминает сам Амбе-лен, что Филипп с Климентом немало сделали для укрепления Генриха во власти и поэтому не должны были бы сильно огорчаться из-за его возведения в императорский сан. Филипп IV, например, собственноручно посвятил его в рыцари и Генрих, как его вассал, пообещал ему помощь в борьбе с Англией. Сообщается также, что победа Генриха вовсе не была победой германского патриотизма: он вырос во Франции и его французский был лучше его немецкого.

Есть, правда, глухое упоминание о том, что после избрания Генриха императором в 1312 году у Филиппа IV отношение к нему изменилось в худшую сторону. Филипп и папа стали поддерживать злейшего врага Генриха — короля Неаполя Роберта, вождя гвельфов. Но разрушение ли планов по овладению короной Священной империи явилось тому причиной или было что-то еще?

На самом деле причина была до крайности меркантильной и не связанной с указанными планами: Филипп IV предложил Генриху уступить ему Арелатское королевство (Бургундию) в обмен на королевский нейтралитет по отношению к действиям императора в Италии. Италия в то время представляла собой осиное гнездо, и Генрих, как «правитель мира», счел своим долгом вмешаться в распри гвельфов и гиббелинов, расшатывающие ее единство, за что сам Данте поместил его (под именем Арриго) на высокое место в «Раю», последней кантике «Божественной комедии».

На сделку император, однако, не пошел, отчего и впал в немилость у короля французского.

И вот еще что. Амбелен пишет, что собранные Филиппом деньги должны были пойти на подкуп членов коллегии курфюрстов (или «электоров», в терминологии Амбе-лена), т. е. людей, голосами которых избирался император. На самом деле мы видим другое. Курфюрсты избирали не императора, а «римского короля» или короля Германии. Коронование же императорской короной в Риме было лишь логическим завершением этой процедуры, означающим признание короля папством в качестве императора, т. е. полную легитимизацию (по западным меркам) его высшего сана. Понятно, что от решения курфюрстов оно уже не зависело.

Но ранее я писал, что король с папой сделали много для укрепления Генриха во власти и эти действия как раз и заключались в том, чтобы продвинуть Генриха на пост «короля римлян». Какой смысл тогда был в подкупе элек-торов?

Позиция папы дает дополнительный аргумент в пользу этого вывода. Папа не поддерживал кандидатуру Карла Валуа на роль «римского короля». Соответствующей была и его позиция по избранию императора. Есть сведения, что кардиналы, короновавшие Генриха в Аатеранском дворце 29 июня 1312 года, были присланы именно папой. Ну, а поскольку папа находился всецело под влиянием короля, то нетрудно представить, насколько Филипп Красивый нуждался в германской императорской короне.

Как бы то ни было, но деньги, собранные для упомянутых целей, так и остались лежать в Тампле, перейдя после смерти короля в собственность его младшего брата, Карла Валуа.

Впрочем, если у кого-то еще остались сомнения по поводу правомерности сделанных выводов, то можно немного остановиться на роли, которую играла в ту пору Священная Римская империя в жизни Европы. Вопрос можно сформулировать так: а стоила ли корона этой империи затраченных на ее приобретение усилий?

Кажется очевидным и непреложным, что Священная Римская империя играла в рассматриваемую эпоху чрезвычайно важную роль в жизни Европы. Имеются горы литературы, подтверждающей это. Но есть несколько нюансов, которые позволяют в данном факте усомниться. Или, по крайней мере, установить для него временные рамки. Причем довольно узкие.

Весьма странным, например, представляется то обстоятельство, что название империи стало включать указание на ее национальную идентичность (Священная Римская империя германской нации) лишь с 1512 года. Это наводит на мысль, что существовавшая до этого империя являлась хотя бы отчасти отражением этого, более позднего, образования. Ведь согласно официальным данным Священная Римская империя была германской по сути еще со времени ее основания Оттоном Великим (912–973) в 962 году. Почему же ее сразу так не назвали?

Я хочу сказать, что реально существующей державе были искусственно приданы черты ее более поздней фазы, из чего следует высокая вероятность того, что в эпоху Крестовых походов империя та на самом деле не была чисто германской. Это, собственно, и отражает ее название, до которого не добрались фальсификаторы, желающие скрыть ее негерманское происхождение.

Какой же была империя, если не чисто германской? Впрочем, не будем торопиться с выводами.

Еще один момент. Есть обстоятельство, позволяющее усомниться также и в том, что эта империя была «Священной». И вот это самое интересное. Сказывают, что данный эпитет был введен в обращение Фридрихом I Барбароссой (1152–1190), а само название «Священная римская империя» в его латинском написании Sacrum Imperium Romanum появилось еще позже, в 1254 году. И даже это не предел. В немецком написании Heiliges Romisches Reich это название появилось только спустя столетие — в правление Карла IV (1346–1378).

Есть повод задуматься: почему? То есть, почему не с момента своего основания империя называлась «Священной»? Самый простой ответ на этот вопрос звучит так: потому, что она и в самом деле поначалу не была «Священной». А так, в свою очередь, могло быть только в том случае, если ее священство пребывало тогда в Риме (Константинополе), являвшемся, таким образом, ее сакральным центром. И только в 1254 году, т. е. в то время, когда Константинополь находился уже во власти латинян, священство посчитали перешедшим к этому рыхлому конфедеративному образованию, громко названному в силу этого «империей».