И я принялась собираться с удвоенной силой.

Пришить чернобурку к новому пальто я уже не успевала.

Но пальто придешь и снимешь. А как же платье?

Платье Одри убило бы американца наповал. Но оно было священным и неприкасаемым для меня.

Нужно было еще платье. В филоновской куче ничего подходящего не обнаружилось.

Я пошла к ней. Похоже, Остин здесь прижился. Он лежал в трениках на диване и читал журнал «Здоровье».

– Филонова, у тебя есть еще порченые платья моего размера?

– Есть.

– Дай посмотреть.

– А ты что-нибудь сегодня сделала?

– Сейчас покажу, только дай мне быстрей пару платьев, мне через полтора часа на встречу идти.

– Романтическую или деловую?

– Может, и романтическую. Не знаю, как получится.

– Уже несу, давай быстрее покажи, что ты там наваяла.

Я надела пальто и сапоги и вернулась к ней.

Филонова долго хлопала глазами.

– По крою похоже на Chanel, но ткань необычная. Это же занавески, в которые я все заворачиваю.

– Дура ты, Филонова. Это же орнамент Эшера.

– А где пальто Chanel?

– Я его распорола.

– Зачем? – Филонова явно расстроилась.

– Чтобы выкройку снять.

Я показала ей подкладку от пальто.

– А починить его никак нельзя было?

– Нет, там голяк, ничего не получилось.

– А сапоги, Янушкевич! Какая вещь! Тебе надо браться за ум, точнее, за иголку с ниткой.

– Вот смотри. – Я показала ей мозоль от наперстка. – Платья давай.

Филонова подала мне два платья. Одно на чехле, из органзы насыщенного синего цвета. Другое из блестящей итальянской шерсти кораллово-красного цвета. Однотонные. Смотреть названия я не стала. Платья были отменного качества и кроя, но скучноватые и в пятнах. На одном – лак для ногтей плюс фирменная жидкость для его снятия. На другом – что-то похожее на кровь или красное вино.

– Филонова, ты рисовать умеешь?

– Нет, а что?

– Ну и какая ты после этого Филонова?

– Ну, так, как мой однофамилец, я тебе легко изображу.

– Давай сделай так: нарисуй домик и дерево. Размер десять на десять сантиметров. Только на плотной бумаге.

– На.

Филонова смотрела на меня, как на Копперфилда.

– Еще нужна нитрокраска из баллончика. У тебя есть?

– У Рыжиковой есть.

– Сбегай, а?

Филонова безропотно побежала в соседнюю парадную к Рыжиковой, которая владела химчисткой.

Пока она ходила, я сделала из ее картинки два трафарета. На один попали крона дерева и домик. На другой ствол и крыша.

Филонова притащила четыре баллончика. Черный, белый, малиновый и зеленый.

– Отлично, – сказала я.

Взяла красное, точнее, почти оранжевое платье, наложила трафарет на пятно, проложила все бумажным полотенцем, и только собралась нажать на распылитель, как вдруг подумала, что слишком тороплюсь.

– У меня есть брюки из похожей ткани. Давай попробуем, как ляжет, – предложила Филонова.

Мы попробовали. Краска не растекалась. Ткань не расплавилась. Вот что значит отменное итальянское качество. Ура.

На кухню зашел Остин.

– Вы тут красите, что ли? Воняет на всю квартиру.

– Молчи. Иди отсюда. Тут искусство творится, – выставила его Филонова и закрыла дверь.

Но Остин снова вошел.

– Давайте я вам помогу, а то мне скучно.

– А что ты умеешь делать?

– В стенгазете буквы писать.

– Очумелые ручки, – скептически выразилась Филонова.

– Отлично, – сказала я, – напиши нам первые три строчки текста песни Supersonic группы Oasis готическими буквами, чтобы получился квадрат двадцать на двадцать сантиметров.

Я принесла ему вкладыш от диска.

* * *

– А как же мой домик? – обиделась Филонова.

– Пригодится.

– Ну вот, я думала, будет очень изысканно, малиновый домик на оранжевом фоне. Очень смелое современное сочетание.

– Извини, Филонова, у меня сегодня другое настроение.

Я взяла баллончик с белой краской, наложила сделанный Остином трафарет на пятно и нажала на распылитель.

Потом выбрала другое место на спине и повторила манипуляцию.

Филонова надела платье на плечики, открыла форточку и повесила на нее платье, чтобы краска быстрее высохла. «Полчаса сохнет», – прочла я на баллончике.

Филонова с тоской посмотрела на домик.

– Интересно, бывают художественные школы для взрослых?

Остин обнял ее и сказал:

– Ты так прекрасна без рефлексии. И потом у тебя есть другие серьезные таланты.

Филонова благодарно улыбнулась и поцеловала Остина в щеку.

Я забрала платье и ушла к себе, не в силах смотреть на чужое счастье.

Вдогонку мне Филонова кинула черно-белую сумочку Miu Miu из меха пони.

Никакие обязательства меня не сдерживали. И я решила поехать на такси, напиться и придумать, что мне делать с американцем, по ходу дела. Мой прежний горький американский опыт меня не слишком тревожил. Может, я снова начала доверять хорошо одетым мужчинам?

* * *

Ресторан «Палкин» выбрала Каролина Адамовна. Видимо, из-за близости его к «Невскому Паласу», в котором остановился мой визави.

Стивен Сомборски был достаточно хорош собой и не имел еврейских кровей. Это стало ясно при первом же взгляде. Просто фотография была слишком контрастной. Карие глаза и темные волосы он унаследовал от матери, которая была родом из Уэльса. А валлийцы, как известно, смуглы и чернявы. Взять хотя бы Кэтрин Зету-Джонс. Он попытался разговаривать со мной по-польски, но я не могу говорить на этом языке, хотя, как любой русский, почти все понимаю. Поэтому, когда я предложила перейти на английский, Стивен очень обрадовался. Я не поняла, понравилась ли я ему внешне. Поэтому держалась в дружеском тоне, не кокетничая и не флиртуя. Ему, казалось, такая интонация тоже пришлась по душе. Я старалась вести себя как англичанка, а именно – поддерживать постоянный диалог на самые разнообразные темы и в то же время не вторгаться слишком стремительно в личное пространство собеседника.

В конце концов светский щебет прискучил Стивену, и он задал мне несколько прямых вопросов, которые, как мне казалось, можно было задать заранее по Интернету. Для того чтобы при встрече оставалось лишь составить представление о психофизиологическом облике нового знакомого.