Всю дорогу до Пушкина я терялась в догадках. И потерялась окончательно. Все мои гипотезы, одна нелепее другой, разбивались об очевидный факт: Глеб – самый загадочный мужчина на свете. Тайна, которую страстно хочется разгадать. Но разгадать не получится, если он сам ее не раскроет. Остается надеяться, что он захочет это сделать. Рано или поздно. Пожалуй, Кораблева права и эту историю невозможно оставить на полпути. Ужасно хочется понять, что к чему.

– Кораблева, я тебя простила, давай мириться, – позвонила я ей по сотовому из маршрутки.

– Ты серьезно? Не сердишься?

– Неа.

– Я бы убила за такое. Прости меня, кроткое ты созданье.

– Ладно, не парься. Я тут подумала, я согласна встречаться с Гостевым по твоему плану, только ты должна мне помочь: собрать о нем всю-всю информацию, я имею в виду романы, отзывы о нем, ну ты понимаешь.

– Соберу. Когда увидимся? Хочешь, приду твою мебель смотреть сегодня.

– Не, я сегодня работаю.

– Бедняжка, это в воскресенье? А, понимаю, у тебя же долг. Где работаешь?

– В Екатерининском дворце на приеме.

– Ни фига себе. Можешь провести меня?

– Вряд ли. Я заменяю подружку, сама на птичьих правах.

– Ну, тогда созвонимся. А ты все-таки – святая.

– Отстань.

Принцы и впрямь оказались невзрачными. Все-таки принц Уильям вне конкуренции. Он, безусловно, самый привлекательный европейский наследник. Но принца Уильяма не пускают на отвязные вечеринки, подобные той, на которой мне пришлось потрудиться.

Сначала работа моя не заладилась. Я все забывала, что одета в мужской костюм и должна кланяться, а не делать книксен, подавая новое блюдо или подливая вино. К счастью, пища не слишком интересовала молодых аристократов. Они очень быстро захмелели, стали громко смеяться и кричать, бегать по дворцу и кучковались в туалете. Надо сказать, что туалеты расположены в Екатерининском дворце довольно далеко от парадной бальной залы, где был накрыт стол. Компания светской молодежи возвратилась оттуда оживленной, с блестящими глазами. Они потребовали немедленно устроить им дискотеку. Дискотека продолжилась беготней и прыжками по старинным креслам и кушеткам в разных залах дворца. Охране пришлось проявить весь такт, чтобы музей не был разрушен.

В разгар веселья прибыл опоздавший гость. Я не видела, кто это был, потому что задержалась в буфетной. А когда возвращалась, некий молодой человек обратился ко мне:

– Excuse me, miss. Could you please show me the way to WC.

– Sure, your Highness.

Это был принц Гарри.

Пока мы шли к туалету, я поинтересовалась, как ему понравилось в Петербурге. Принц был очень вежлив, сказал, что в Петербурге он в третий раз, и в третий раз неофициально. Что город ему нравится. Но слишком холодно.

– А что, если бы вам предложили российский престол, вы бы согласились?

Принц оторопел.

– Разве в России снова будет монархия?

– Возможно. Так согласились бы вы?

– О да, я всегда мечтал быть королем.

– Тогда мы будем на вас надеяться.

– Кто «мы»? – поинтересовался принц.

– Сторонники монархии.

Принц, который явно всю дорогу до этого комкал в кармане заветный пакетик, вдруг приосанился, напрягся и раздумал идти в туалет.

Наверное, нужно было добавить что-то еще, но у меня в голове крутились только фразы типа «Я дам вам парабеллум» или «Заграница нам поможет».

Весь оставшийся вечер он смирно просидел за столом. Он отказался от шампанского и прочих вин и пробовал разные сорта русской водки. Может быть, он размышлял о том, чтобы вернуть правящему дому монополию на производство этого крепкого национального напитка?

Розовощекие немецкие принцы довольно скоро покинули собрание. Один уснул, другому стало дурно. К концу вечера продолжали бодрствовать практически одни девушки во главе с высокорослой именинницей. Малое количество кавалеров их нимало не смущало, и веселились они от души.

Вскоре основное застолье свернули, оставили только маленький буфет, который должен был функционировать до утра. Музыка гремела, дети резвились.

Мне вручили пятьсот рублей и отпустили восвояси. Принц Гарри разыскал меня, когда я уже переоделась. Он оглянулся по сторонам и положил мне в руку визитную карточку.

– Я записал здесь номер моего прямого мобильного телефона. Так что теперь я всегда на связи.

Я горячо пожала руку его высочеству. Среди гостей он единственный оставался вменяемым.

Я десять раз пожалела, что не поехала на машине. В уплату за обратный проезд мне пришлось отдать весь сегодняшний заработок, да еще и приплатить из кошелька.

Понедельник

По дороге к Вере я вспоминала, как мы с бабушкой, когда она была жива, в октябре устраивали праздник глинтвейна. Какой вкусный глинтвейн она делала! Даже в те годы, когда еще было невозможно купить необходимые для него разнообразные пряности. Мой любимый – с апельсиновой цедрой. Я решила, что сегодня вечером обязательно сварю себе большую порцию.

Перед тем как угоститься глинтвейном, мы с бабушкой наряжались и прихорашивались. Из моих темных волос бабушка мастерила взрослую гладкую «ракушку». А на свои светлые накануне обязательно ходила делать перманент. Точнее, электрическую завивку, она делала ее у одного и того же мастера в течение сорока лет.

Бабушка носила высокие каблуки до восьмидесяти лет. Правда, на моей памяти уже не шпильки, а устойчивый толстый каблук. До глубокой старости она тратила на обувь бешеные деньги. У нее была масса разных шляпок, надо им тоже сделать ревизию, проверить, не поела ли моль.

У бабушки были запасы. Пока я росла, она перетаскала в ломбард немало семейных ценностей.

Бабушка не пользовалась духами. «Красную Москву» она презирала, несмотря на то что запах этот был некогда создан для императрицы Александры Федоровны. Каждое лето бабушка собирала лесные ландыши, заливала их льняным маслом, которое покупала на рынке, выдерживала какое-то время, после чего смешивала с медицинским спиртом. Потом затыкала пробкой с трубочкой. Спиртовые пары выходили, и примерно через неделю у нее получался отличный ландышевый экстракт, который она использовала вместо духов. В кабинете, бывшей бабушкиной комнате, до сих пор витал неистребимый аромат ландышей.