Я свернул на лестничную клетку и чуть не столкнулся с Аглаей. Она шла навстречу, держа в руках какую-то пластиковую папку, плотно набитую бумагами.

– О! Николай! – воскликнула психиатр, моментально растягиваясь в дежурной улыбке, – Как устроились?

– Благодарю, все нормально. Мне нравится. И… я удивлен.

– Мы стараемся. С кем-нибудь уже познакомились?

– Да. С Татьяной, моей соседкой. Очень приятная девушка. Вы были правы, когда говорили, что мы поладим.

– О, не сомневаюсь, что теперь вы еще и подружитесь. Она и впрямь замечательная. Рада за вас. Кстати, я как раз иду к ней. У нас сеанс терапии. Будем болтать, как старые подружки. О вас, между прочим, я тоже кое-что у нее расспрошу, – эту фразу она проговорила с особенным удовольствием, обнажая идеальные зубы в озорной улыбке, – А вы решили прогуляться?

– Да. Осматриваюсь.

– Через час у нас прогулка. Не забыли?

– Да, помню.

– Буду рада видеть. Попробую познакомить вас еще кое с кем. Не опаздывайте, хорошо?

Я утвердительно кивнул. Она сделала «пока-пока» ладонью, широко улыбнулась и поспешила к комнате Татьяны. Я облегченно вздохнул и отметил, что эта ее постоянная, безукоризненная улыбка начинает откровенно действовать на нервы. Не последнюю роль в этом сыграл официант из столовой. И он, и Аглая вели себя очень похоже. Одинаково неестественно. Сильно переигрывали с приветливой учтивостью. Может такое поведение – часть методики Регеций? Персонал создает приторную видимость человечности, а у людей, для которых человечность – не пустой звук, просто появляется отвращение к такого рода мировосприятию? Отчасти я был прав, когда так рассуждал. Но только отчасти.

Послонявшись по зданию и не выведав никакой информации, которая могла бы стать полезной для побега, вернулся обратно. Звуков телевизора из комнаты соседки больше слышно не было. Я осторожно подошел к стене и приложил ухо. Тишина. Ни голосов, ни каких-либо других признаков жизни. Решив, что межкомнатные стены имеют хорошую звукоизоляцию, а телевизор было слышно только потому, что Татьяна смотрела его, включив на высокую громкость, отошел от стены и лег на кровать.

Я ужасно соскучился по Юльке. Интересно, что с ней сейчас? Как она восприняла мое исчезновение? Что ей сказала Маша? Скучает ли она за мною так же, как я за ней? Я вспомнил, как рассказывал ей сказки каждый вечер перед сном и почувствовал катящиеся из глаз слезы.

Приветливо запиликал динамик на стене. Женский голос сообщил: «Дорогие гости и коллеги! Приглашаем всех провести несколько приятных минут на свежем воздухе. Ждем вас на рецепции в четырнадцать ноль-ноль. Советуем одеваться потеплее. Сегодня солнечно, но температура воздуха уже осенняя – всего плюс семнадцать градусов при умеренном ветре. Всем хорошего дня и спасибо за внимание». Динамик на прощание пиликнул еще раз и окончательно затих.

Я отыскал в шкафу спортивную кофту и утеплился, как посоветовал голос из динамика. Из коридора послышался щелчок закрываемой двери. Решив, что это Татьяна, поспешил выйти наружу, но, когда вышел, понял, что щелкала не ее дверь, а та, которая находилась с другой стороны от моей. Около нее стоял крупный парень, а точнее – мужчина средних лет, одетый в точно такую же спортивную кофту, как и я. Он с интересом посмотрел на меня и спросил:

– Новенький?

– Угу, – кивнул я.

– Леха – протянул он мне руку.

– Николай, – ответил я, пожимая сухую, крепкую ладонь.

– Сегодня поступил?

– Да. Утром. Перевели из судебного корпуса.

– Понятно. Ждешь кого?

– Да, мы с Татьяной договаривались вместе на прогулку выйти.

– С Танькой, что ли? Уже познакомиться успел?

– Да. Обедали вместе.

– Быстрый ты, однако, – он одобрительно усмехнулся, – Ну, ладно. Пошел я. Да ты постучи к ней, не стесняйся. По-любому марафеты наводит перед зеркалом. А бабы – они такие. Если не подгонять, то всю прогулку под дверью прозеваешь. Давай, увидимся.

– Давай… – сказал я и постучал в дверь Татьяны, как посоветовал Леха.

Она открыла сразу же. Я даже вздрогнул от неожиданности. На ней были надеты тонкие черные штаны, туго обтягивающие привлекательные бедра, белые кроссовки и спортивная кофта.

– Только не думай, что я стояла под дверью и подслушивала, – она старалась шутить, сохраняя серьезное выражение лица. Вот только получалось у нее это не очень хорошо. Улыбка все равно проступала сквозь маску суровости.

– Неудачная отмазка, – не менее сурово сказал я, – Если ты знаешь, что я с кем-то говорил, значит, все-таки, что-то услышала.

– Не придирайся. Я же женщина, все-таки. Должна же я быть в курсе того, что обо мне думает мой симпатичный сосед. Идем уже, а то я засмущалась.

Татьяна бесцеремонно ухватила меня под руку и потащила к выходу. Я подчинился. От нее приятно пахло.

Мы вышли на рецепцию, где уже собралось довольно много народу. Определить, кто из этих людей пациент, а кто сотрудник клиники было практически невозможно. И те и другие были одеты в похожую одежду, непринужденно общались между собой и ничем не выказывали принадлежности к той или иной категории.

– А кто из них кто? – тихо спросил я Татьяну.

– Я, честно говоря, и сама не до конца разбираюсь. Здесь изначально принципы такие: и персонал, и гости – все на равном положении. Ну, кроме обслуги, конечно. Уборщицы, официанты – эти, как бы, отдельно. А врачи… Про тех, кто живет на втором этаже, могу рассказать. Я регулярно вижу, как они выходят или заходят к себе в комнаты. На первом этаже бываю редко, поэтому и не знаю о них практически ничего. Весь персонал живет здесь же. Они очень редко куда-то выезжают. Клиника снабжается всем необходимым и надобности куда-то отлучаться почти никакой. Так, по крайней мере, мне Аглая говорила.

– В смысле? Врачи тоже здесь живут? В корпусе?

– Ну, да. У них такие же комнаты, как и у нас с тобой. Ну, чуть более обеспеченные, наверное. Компьютеры там всякие, телефоны, личные вещи какие-то. Но, в целом – все также. Аглая говорит, что каждый сотрудник – преданный фанат своего дела. Посвящают всю жизнь работе. Лично мне кажется, что это несколько преувеличено, но в целом такое самопожертвование заслуживает уважения. Согласен?

– Наверное, – неуверенно сказал я, – Я бы так, наверное, не смог. Прямо секта какая-то, закрытое общество.

– Ух, ты! – шепотом воскликнула Татьяна, – Меня тоже такая мысль посещала. Они постоянно такие рожи счастливые корчат, что иногда кажется, что все это фарс. Прямо, как пасторы в сектах.

На рецепцию вышла Аглая. Присутствующие оживились.

– Рада всех видеть в хорошем расположении духа, дорогие мои, – по-театральному громко обратилась она ко всем, – Я сегодня уже выходила на улицу и скажу вам не без сожаления: лето заканчивается. Но зато листья на деревьях – это просто нечто! Наш парк преобразился. Красотища! Ну, что? Все собрались? Выходим?