Таким образом, на каждую серию лекарства, которая прошла обязательный анализ качества сразу, прямо на производстве, выписывается заводской паспорт, или сертификат качества, в котором указан номер этой серии. Начиная с данного момента производитель берет на себя полную ответственность за то, что это лекарство соответствует стандарту и принесет пациентам не вред, а пользу, в рамках того, что медики всего мира могут ожидать от этого лекарства. Кроме того, в этом же документе указывается срок годности данной серии лекарства – столько-то лет со дня изготовления. Поскольку вся серия была изготовлена одновременно, то и срок годности у лекарств одной серии всегда одинаков.

Именно поэтому российское законодательство предписывает, чтобы на всех складах и в аптеках лекарства хранились и учитывались ПОСЕРИЙНО, то есть каждая серия отдельно от другой. В базах данных у компаний должен быть указан номер серии, присвоенный ей сертификат качества и срок годности. Это разумно и правильно и позволяет, например, не только вовремя выявлять и уничтожать лекарства с истекшим сроком годности, но и принимать меры, если вдруг произошло какое-нибудь ЧП. К сожалению, ЧП все-таки случаются, хотя и редко. Вдруг обнаруживается, что при изготовлении такой-то серии на заводе произошла ошибка и, например, был сделан неверный анализ, вовремя не обнаруживший какую-нибудь примесь, и т. д. Такое бывает один раз во много лет, но все-таки случается, и тогда можно сообщить всем складам и аптекам, и именно эта серия мгновенно будет изъята из распространения. Это не сказки, а реальная практика текущей работы, и таким образом наша индустрия старается предохранить население от возможного вреда.

Впрочем, замечу, что посерийный учет медикаментов принят далеко не во всех странах мира и даже не во всех странах Европы. Например, во Франции требования по посерийному учету были законодательно проведены только в 2008 или 2009 году. Я это точно знаю, потому что компаниям, работающим на фармрынке, французские власти предоставили возможность определенный период потратить на внедрение у себя в базах данных соответствующих изменений. Так вот, французское отделение того концерна, в составе которого мы в последнее время работали, собиралось заканчивать это внедрение только в конце 2011 года.

Возникает вопрос – а как же они тогда в Европе следили до этого за сроками годности своих лекарств или изымали их из оборота в случае ЧП? У нас-то все эти сведения прямо в базах зафиксированы, в любой момент включи свой компьютер, загляни в базу и увидишь, в каком городе лежат какие номера серий, сколько там упаковок такой-то серии и когда у них заканчивается срок годности… А как же бедные французы? Они-то что делают в таких случаях? Неужели вручную бумажки перебирают, чтобы это определить (уж бумажные-то сертификаты качества с номерами серий у них точно есть, их завод выдает на руки сразу при покупке лекарств).

Когда мы узнали об этой удивительной особенности многих европейских рынков (я имею в виду то, что у них там нет посерийного учета), то многое нам стало ясно. То-то мы удивлялись, когда наши европейские акционеры время от времени осторожно интересовались, правда ли, что мы имеем сведения в электронной форме о сроках годности всех товарных запасов на наших складах и т. д. Мы только руками разводили и вопрошали: «Подождите, а как же иначе?..» Вот в чем дело было! Оказывается, у них самих, у передовых европейцев, нет таких возможностей и близко! Стали спрашивать: «А вы сами-то как за этими сроками годности следите?» Отводят глаза в сторону и бормочут что-то невнятное: «Ну, мы следим, у нас есть всякие методы…» Ей-богу, вручную следят, по бумажкам, не иначе… Так что эта история лишний раз подтверждает, что Европа не такая уж «шибко передовая», а Россия не настолько отсталая, как некоторые воображают. Очень многие вещи налажены у нас не хуже, а на голову лучше, чем у них, и нам вполне можно этим гордиться.

Теперь о том, что такое «партия лекарств». Когда мы размещаем на заводе заказ на закупку некоторого количества «таких-то таблеток», то обычно исходим из статистики своих продаж или, иногда, из потребностей конкретного заказчика. Так что это закупленное количество, обычно называемое «партией», практически никогда не совпадает с количеством упаковок в той или иной серии, которую произвел завод. Иными словами, если завод выпускает «короткие серии», а «партия» большая, то в нее могут попасть лекарства нескольких серий. Но обычно бывает наоборот – серии выпускаются довольно «длинные» и иногда случается, что компания уже несколько раз совершила закупки разных «партий», а в них все попадает и попадает одна и та же «серия» лекарства.

Так вот, когда у нас в стране стали вводить систему сертификации лекарств, заставили всех делать анализ качества повторно, невзирая на то, что все заводы выдают сертификаты качества в обязательном порядке на каждую серию. Мало того, если ты повторно делаешь закупку и в новой партии у тебя опять попался тот же номер серии, который, разумеется, единожды проверен на самом заводе и который ты повторно проверял уже сам в прошлый раз – все равно ты должен делать третий анализ! И четвертый, и пятый! Разумеется, за очень приличные деньги, которые потом тебе предоставляется возможность собрать с населения, чтобы покрыть свои расходы.

Далее, несмотря на то, что при этих анализах выдается документ, именуемый «Всероссийский сертификат», каждый регион нашей страны изобретает способ тоже «присосаться» к этому денежному потоку. Регион старается потребовать, чтобы ты на их территории еще дополнительно совершил какую-нибудь операцию по «контролю качества» – то требуют зарегистрировать этот сертификат у них в региональной лаборатории, то еще немного что-то там проверят и выдадут дополнительную региональную бумажку. Все, конечно, за дополнительную денежку, плюс еще на недельку увеличится в среднем твой товарно-денежный цикл (а это тоже деньги, любой экономист это поймет).

Смысла в этом, конечно же, нет никакого. Неделю назад, скажем, партия лекарств была ввезена в страну. Эта партия УЖЕ ПРОВЕРЯЛАСЬ заводской лабораторией, ВТОРОЙ РАЗ проверялась у нас здесь при таможенной очистке. Дальше мы отправляем ее, допустим, в Рязанскую область – два часа езды от Москвы. Скажите на милость, зачем там ЕЩЕ РАЗ что-то контролировать? И тем не менее только в 2011 году при участии Антимонопольной службы и с помощью судов и пересудов рынок добился того, что понемногу эта система выкачивания денег стала разрушаться.

История введения «системы сертификации» в России отсчитывается, пожалуй, от 1993 года (Закон о сертификации товаров и услуг), когда были введены первые правила сертификации, похожие на те, что есть сейчас. Сертификация по тем правилам тоже подразумевала повторный анализ качества лекарств для каждой серии и должна была проводиться в том регионе страны, где лекарства предполагалось продать, – в местной контрольно-аналитической лаборатории. Сертификация каждой серии не была законодательно обязательной. Однако, как известно, у нас есть обязательные законы, которые не обязательно исполнять, и необязательные правила, которые необходимо исполнять добровольно. Всему рынку власти смогли доходчиво объяснить, что это как раз такой случай – надо «добровольно» сертифицироваться на всю катушку. При этом некоторые производители ухитрялись доказать нашему Минздраву свою «хорошесть», и для их продукции процесс был несколько облегчен. Для этого они получали в Минздраве некие письма, подписанные господином Хабриевым. Целью каждого производителя отныне стало получение такого «хабриевского письма». Этих писем на рынке становилось все больше и больше, и наконец их смогли получить чуть ли не все. Но рано они радовались. Процедуру именно в тот момент изменили. Во-первых, сделали ее обязательной по закону от 2002 года, во-вторых, отменили все «хабриевские письма» разом, в-третьих, все существенно подорожало. Чтобы не показалось, что я все выдумываю, привожу цитату (интернет-ресурс Medlinks.ru, опубликовано 6 февраля 2004 года):