За два десятилетия до рождения Ника муниципальные чиновники Боулдера с поседевшими крысиными хвостиками издали драконовские законы, ограничивающие рост города. Это почти немедленно привело к удвоению, потом утроению и учетверению цен на жилье и вымело из Боулдера подлинный средний класс. Не прошло и пятнадцати лет, как, по словам полицейского Боттома, город стали населять сплошь самодовольные любители спокойной жизни — богатые наследники с крысиными хвостиками и завшивевшие бродяги.

В 1980-е Боулдер, опираясь на антирейгановские и антимилитаристские низы, по зрелом размышлении объявил себя «зоной, свободной от ядерного оружия». Благодаря этому, как объяснял отец Ника, за все прошедшее время ни один авианосец, ни одна субмарина с ядерным оружием на борту не пришвартовались у берегов Боулдера.

В 1990-е годы тот же самый муниципалитет (мужчины с крысиными хвостиками и женщины с короткой, строгой — на манер преподавательниц физкультуры — стрижкой еще больше поседели, но лица остались почти теми же, уверял отец) трудился несколько месяцев, подготавливая отмену понятия «домашние животные». Прежние владельцы кошек и собачек объявлялись «попечителями». Одна только выдача новых разрешений обошлась в целое состояние. В старых долларах.

А еще в 1990-е — Ник Боттом тогда учился классе в третьем — полиция, окружной прокурор и другие представители власти так неумело провели расследование убийства шестилетней девочки по имени Джон-Бенет Рэмзи, совершенного в ее доме на Рождество, что почти все городские чиновники, связанные с расследованием, потеряли работу. Отец Ника был поражен почти полной беспомощностью следствия. Позднее он говорил подросшему сыну, что, как показало это дело, город с почти двухсоттысячным населением определенно не был готов к крутым переменам. Когда четверть века спустя его случайно раскрыл независимый следователь (почти все тогдашние городские правители, подозреваемые и члены семьи уже отошли в мир иной), то оно оказалось простым и очевидным — каким было и в день обнаружения тела.

Ник жалел, что отец не дожил до раскрытия преступления. Пожалуй, старик оценил бы иронию.

В двадцать первом веке боулдерские власти, будучи не в силах сдержаться, все время совали нос в дела, не касавшиеся города средних размеров: выступали в поддержку никарагуанских коммунистических повстанцев, официально высказывали свое несогласие с войнами в Ираке, Афганистане и прочих местах, отказались применять законы против употребления марихуаны и других наркотиков, давали убежище нелегальным иммигрантам из Мексики, объявив их политическими беженцами (хотя жилья для низкооплачиваемых мексиканцев не было, а потому, публично «предоставив убежище», их потихоньку выдворяли за пределы города), и, наконец, официально заявили, что город Боулдер не будет «сотрудничать» ни с одним республиканским президентом США.

Ник, конечно, знал, что его отец был несправедлив к Боулдеру, даже до того, как город вслед за Техасом провозгласил себя независимой республикой. Несмотря на седеющие крысиные хвостики (большинство их носителей все равно скончались), он когда-то был процветающим научным центром. Колорадский университет в Боулдере имел великолепный исследовательский центр и числился среди немногих университетов в мире, где студенты сами управляли орбитальными спутниками. (С этим было покончено, когда японцы, русские, китайцы, индийцы, саудиты, Новый Халифат и бразильцы обогнали Америку в космических и спутниковых технологиях.) Возведенное Бэй Юймином близ Флатиронов[58]в 1960 году прекрасное модернистское здание из стекла и песчаника — единственное сооружение, которое разрешили строить в зеленом поясе, — предназначалось для Национального центра атмосферных исследований.

После выявления фальсификаций и полностью ложных сведений в исследованиях по антропогенной угрозе — десятки ученых признались в нарушениях, лишь когда в эту черную дыру уже вылетели сотни миллиардов долларов и евро, — разгорелись новые скандалы, которые привели к краху Всемирной сети торговли углеводородами; а этот крах приблизил День, когда настал трындец, и привел к урезанию бюджета НЦАИ на 85 %. Новая штаб-квартира Центра в Омахе, штат Небраска, выглядела куда скромнее.

Прежде в Боулдере располагалось Национальное бюро стандартов, которое в течение десятилетий притягивало в город ученых мирового уровня. И здание НЦАИ, высоко в зеленом поясе, и комплекс Бюро стандартов находились теперь в аренде у Наропского института и его Школы внетелесной надличностной мудрости имени Ринпоче.[59]

«Мой старик не дожил до лучших времен Боулдера», — думал Ник, когда они приближались к городу у подножия гор.

Потому что только после «дык не туда», Дня, когда настал трындец, Народная Республика Боулдер показала себя во всей красе.

Ограды, минные поля, вооруженные патрули и таможенные посты располагались вдоль самого высокого горного хребта, в трех милях к юго-востоку от Боулдера. За этим последним высоким гребнем, по мере спуска в долину, красота города и окрестностей становилась все очевиднее. Цвет листвы на деревьях делался другим; предгорья у гигантских песчаниковых утесов — Флатиронов густо поросли зелеными соснами. Высокие пики и треклятые ветряки исчезали из виду во время спуска к городу. Воздух здесь был прозрачнее и свежее, чем сто пятьдесят лет назад.

Автомобили и вообще транспорт с механическими двигателями в Боулдере находились под запретом. Даже полицейские и пожарные машины были на педальной тяге. Сато направили к одному из подземных паркингов, который тянулся на две мили вдоль идущей с востока на запад Тейбл-Меса-роуд. Парковка стоила дорого — каждое место находилось во взрывобезопасной ячейке (и это после проезда через два портала МР-сканеров). С парковки в Боулдер можно было двигаться пешком; но поскольку площадь двухсоттысячного города составляла почти двадцать восемь квадратных миль, большинство приезжих предпочитали арендовать у города сегвей либо — что обходилось куда дешевле — велосипед, тележку с рикшей, веломобиль или велорикшу. (Каждый раз, попадая в Народную Республику, Ник думал: как посмеялся бы его отец над городом, где отстаивают достоинство собак и кошек, называя их «домашними животными», но при этом превратили людей, главным образом иммигрантов из ветхих бараков, в тягловую силу!)

Сато и Ник выбрали двухместную тележку с двумя рикшами-малайцами на велосипедах. Проехать предстояло мили три. Ник попытался расслабиться, пока рикши крутили педали по Тейбл-Меса, потом по Бродвею, потом около полумили на запад, по Бейс-лайн, к Чатоква-парку.

Парк был создан по образцу первого, нью-йоркского, в 1898 году — в то десятилетие, когда набрало силу движение Чатоква.[60]Боулдерский парк основали техасцы, которые хотели видеть в нем коттеджи, столовую, а также большое строение для проведения лекций и концертов. Одним словом, им требовалось место, где можно скрыться от летней техасской жары. Когда Марк Твен потерял состояние, неудачно вложившись в шрифтонаборную машину, и накануне своего шестидесятилетия отправился снова в лекционное турне, то в основном ограничился структурой Чатоква по всей стране. Большинство летних Чатокв представляли собой палаточные городки, но немногие (такие, как в Боулдере) могли похвастаться постоянным жильем и большими зданиями для лекций и курсов по общеобразовательным, религиозным и культурным темам.