вот, комитет всё же пытался организовать переговоры, договаривался о прекращении огня, ох как на это реагировали военные… на нас смотрели как на предателей. Одно упоминание о снисхождении к врагу вызывала ярость у генералов и старших офицеров. Думаю, у другой стороны были те же проблемы. Обмен пленными самый налаженный механизм взаимодействия, хоть тут военные были заинтересованы в договорённостях. На этом всё и строилось. Вся политика враждующих сторон. Тут можно было найти понимание, в отличие от судеб гражданских — они никого не интересовали.

Мы с Маркусом поселились в маленькой гостинице, в Чунцине. Комитет расположил там свой офис и там же жили его работники. У нас было время. Перелёт до Эссена и обратно… Не знаю, как там всё могло получиться. Мы просто остались на Пекине и ждали. Маркус сидел в номере и по большей части пил. Выходил редко. Служба безопасности приглядывала за ним по моей просьбе, он это знал, но не подавал вида. Я же старался занять время ожидания работой, изучением здешних дел. И, конечно же, судьбой отца и брата.

Чжимин остался верен старому правительству. Его имя иногда упоминалось в документах Комитета. Не известно, что за должность Чжимин занимал в то время, но, судя по всему, он мог принимать решения. При обмене пленными его подпись стояла среди остальных. Видимо, финансами он больше не занимался, или занимался не только ими. Кто знает как построено взаимодействие «старых» властей Нового Пекина, Сопротивления и Союза в целом. У меня была надежда, что он сумел позаботиться о нашем отце. Если бы я тогда знал… об их отношениях… если бы я знал, на что он способен…

Но полученные знания важны в моменте, после — это лишь упущенные возможности и память, съедающая изнутри. Бесполезная и горькая. Ценности никакой. Самая обидная фраза, указывающая на полную беспомощность — «если бы я знал тогда…». Та война закончилась, но попробуйте найти человека, который не сказал бы вам, вспоминая о ней, «если б я знал».

— Он был членом Сопротивления?

— Высокопоставленным, да. Я так и не выяснил его мотивов. Да и важно ли это сейчас?! Он работал с ними задолго до начала войны. Получил власть, доверие и покровительство. Взамен отдал жизнь и душу.

Я всего лишь увлёкся личными интересами, послушал свою мать. Надеялся узнать судьбу отца, возможно помочь, в случае необходимости. А получилось, что оказался в нужном месте, не скажу, что в нужный момент, но возможно… Опять же «если бы».

Чжимин при других обстоятельствах был бы главной целью Комитета, моей главной целью, но тогда он был всего лишь моим сводным братом, от которого я надеялся узнать судьбу отца.

— Вы с ним встретились?

— Да.

— Расскажите подробности.

— Комитет планировал большую встречу. В этот раз не обмен военнопленными. Совсем другое. Вспышка неизвестного заболевания. Тревогу подняли военные медики, принимающие пострадавших в одном из полевых госпиталей. Как обычно, сначала никто не обратил внимания на рапорты местного начальства. Высшее командование сосредоточилось на ведении боевых действий и отмахивалось от назойливых тыловиков, с их проблемами. Раненый боец — выбывшая единица, если сможет вернуться в строй «отлично», нет, придёт пополнение. В тылу ими занимаются и ладно. Но вскоре им пришлось обратить внимание на поступающие отчёты военных медиков. Высокопоставленный генерал посетил с инспекцией госпиталь в Лачане, на его вопрос, почему там задействовано так мало персонала и кто отвечает за кадры, ему ответили, что множество врачей больны и находятся в карантине, как и большинство пациентов, к которым его отказались пускать. Важная шишка, многозвёздный генерал пришёл в ярость от подобного заявления, он готов был поставить к стенке начальника госпиталя. Но тот смог убедить его в серьёзности происходящего. Показал копии отправленных рапортов, списки поступивших и умерших за последнее время. В общем, высокое начальство увидело наконец то, о чём ему твердили работающие на местах. Неизвестный вирус косил бойцов, поступающих с передовой, и они же становились его носителями. Если ситуация выйдет из под контроля, может случиться настоящая эпидемия. Нужно было принимать меры.

Началось расследование. Вирус имел природное происхождение. Естественно, все подумали о биологическом оружии или что-то в этом роде, но доказательств этому не нашлось. Заражённые обнаруживались только в определённом месте, на других участках фронта или в тылу подобных случаев не нашли. Пока военные ограничились выводом войск с потенциально опасной территории, где появились очаги и приняли меры по нераспространению заболевания. Короче говоря, установили санитарную зону и строгий карантин в районе Лачана. Кое-кто опасался, что противник воспользуется моментом, боялся оголения линии соприкосновения, но как оказалось, они не предприняли попыток прорыва или массированного удара на том направлении, активность войск Союза снизилась и практически сошла не нет.

Тогда же и стало ясно, что Союз столкнулся точно с такой же бедой. Теперь уже военные обратились за помощью к Комитету. Они понимали, что война войной, но когда солдаты погибают не от снарядов и пуль, дело плохо. Они хотели конкретики. Что это? Откуда взялось? И что происходит у противника? Им понадобились контакты и консультации. Обмен информацией… Упрямцы! Сколько всего можно было бы сделать, сколько жизней спасти, если бы они шли на уступки.

— Болезнь была на столько опасной?

— Медики говорили о резком ослаблении иммунитета среди заражённых. Представьте себе условия на передовой. Грязь, антисанитария, питьевая вода, пища. Всё это не способствовало здоровой атмосфере. Организм человека устаёт, становится более беззащитным. То же самое и с гражданскими — стресс, недоедание, отсутствие нормальной медицинской помощи, загрязнённая атмосфера, плохо очищенная вода. Много чего. Да, болезнь могла выйти из-под контроля. Не настолько опасная сама по себе, но опасная в той обстановке.

— А что Союз?

— Они ответили согласием на консультации. У них происходило то же самое. Они также теряли людей. Решено было создать совместную комиссию. Первая встреча была назначена на ближайшие дни, и я получил возможность присутствовать на ней. Комитет имел список участников со стороны Союза. Там было имя моего брата. Это был мой шанс.

— Как он отреагировал на ваше появление?

— Мы же никогда не встречались. Не знали друг друга в лицо. Когда шло представление присутствующих, он только слегка кивнул, услышав моё имя. Дальше мы занимались работой. Лишь после, закончив дела я смог поговорить с ним наедине. Он был сдержан. Конечно, удивлён, но старался не показывать этого. Всё же мы чужие друг другу люди.

— О чём вы говорили?

— Я коротко рассказал о себе. О своей работе, о маме. Спросил про его семью. Он ответил, что у