Всякий у кого есть дети, сможет привести вам хоть один пример их сообразительности и удивительной решимости, в моменты, когда взрослые, отягощённые опытом прожитой жизни, слишком подверженные стереотипам, страхам и сомнениям, не способны принять решение. Их мозг не затуманен лишними мелочами и привычками. Он работает быстро и прямолинейно. Находит нужное решение легче. Простое. Незамысловатое, но верное. А ещё они — всё понимают, как бы ни думали о них взрослые.

Честно признаюсь, в ту ночь правильное решение принял не я, а парнишка четырнадцати лет, крикнувший остальным «одевайтесь» и указавший мне на шкаф, стоявший у дальней стены. Когда я к нему подошёл, он открыл дверцу, часть задней стенки держалась на одном гвозде или шурупе. Он легко отодвинул её в сторону. За ней был узкий проход, уходящий в темноту. Он посмотрел на меня снизу вверх, коротко кивнул и бросился помогать остальным. Его «решение» прочистило мне мозги, избавило от сомнений и придало сил действовать. Теперь я не колебался.

Через несколько минут мы шли по тёмному и пыльному коридору, освещая себе путь единственным ручным фонариком. Оказалось, они давно нашли этот проход, прикрытый шкафом и тайком от взрослых «изучали» эти заброшенные катакомбы.

— Вам не пришлось их уговаривать? Они просто пошли за вами?

— Не пришлось. Вы бы видели их суровые, решительные лица. Они прекрасно понимали грозящую опасность. Естественно, хотели оказаться рядом со своими семьями, но в данной ситуации, приняли решение позаботиться о себе самим. В конце концов, мы убегали от стрельбы и дыма, спрятаться не самая плохая идея. А там взрослые разберутся с проблемами и найдут их.

— А вы не пытались выяснить, что происходит?

— Я думал об этом, конечно же, хотел. Меня беспокоило, что стрельба раздавалась в помещениях самого монастыря. Если на нас напал внешний враг, то как он смог так быстро очутиться в самом центре нашего прибежища? Нападение извне, не могло пройти так молниеносно, пусть мы и не солдаты, но уж заметить приближающегося противника, по единственной дороге к Юнхэгуну наши люди смогли бы. Значит, враги были внутри монастырских стен. Только кто? Вывод очевиден! Сопротивление. Но почему? И зачем? Этого я не знал. Чтобы узнать, что происходит, нужно было идти туда, где стреляли, найти мистера Пэна или остальных, но сделать это можно только в одиночку, а бросить детей я не мог.

Я спросил у того парнишки, как далеко они заходили, есть ли здесь выход наружу, он ответил, что скоро мы упрёмся в запертую дверь, открыть которую они пытались, но не смогли. До этого мы проходили мимо коротких ответвлений коридора, заканчивающихся запертыми дверьми, я инстинктивно дёргал за ручки, но они не поддавались. Всё заперто. На замки. Не вспомню, как долго мы шли. Часто останавливались. В полной темноте сложно ориентироваться, сложно следить за минутами, единственный источник света лишь слабо указывал путь, дети жались поближе к этому дёргающемуся жёлтому кругу в голове нашей колонны. Я сказал им держаться за одежду впередиидущего и посматривать за тем, кто идёт следом. Думаю, наше путешествие длилось не более двадцати минут, но могу ошибаться. Как и предсказывал мальчик, наш путь закончился у совершенно такой же двери, какие мы встречали ранее. Сколоченная из толстых досок, массивная, с внушительным замком. Я тогда подумал, сколько же весит связка ключей от всех этих дверей, уж больно много их было в монастыре. Да ещё и все заперты, видимо, кто-то из монахов питал особую любовь к порядку и правилам — если есть замок, он должен быть закрыт.

Скорее ради приличия я дёрнул за ручку. Дверь неожиданно поддалась, чуть слышно скрипнула и сдвинулась. Немного. Тот же мальчик, державший фонарик, вопросительно посмотрел на меня. Когда нам в глаза, привыкшие к темноте, ударил луч света, я отстранил его в сторону и заглянул в образовавшуюся щель. Ярко освещённая комната, кровати, несколько тумбочек, одежда. Я узнал это место. Здесь мы расселили людей из Сопротивления. Некоторых из них… То, что на первый взгляд я принял за кучу одежды, оказалось телами. Глаза привыкли к свету, и я понял, что вижу перед собой мёртвых людей, лежащих на придвинутых друг к другу кроватях. Я отшатнулся и захлопнул дверь. Испугался. Этим резким движением испугал детей. Наверное, на моём лице, даже в полутьме они увидели страх. Неизвестность пугает, пугает больше, чем самые ужасные зримые опасности. Разум рисует дикие картины, которых, может быть и нет, на самом деле, но так уж мы устроены. Им хотелось знать, что я увидел, и не знать одновременно.

Я выдохнул, собрался с силами и попросил детей отойти немного назад. Бросил, моему помощнику «стойте здесь» и проскользнул в ту комнату, прикрыв за собой дверь… Не нужно быть специалистом криминалистики, чтобы понять, что тут произошло. Стреляли со стороны входа, противоположная стена вся в отметинах. Три мёртвых человека не успели среагировать и лежали там же, где их настигли пули. Видимо, они сидели на кроватях, двое лицом к стрелявшим, один спиной. Их расстреляли зло, коротко не целясь. На всех форма Сопротивления, что самое удивительное. Значит, всё же я ошибся. Здесь солдаты Метрополии! Как ещё это объяснить? Внезапное нападение! Скрытое проникновение! Наверняка обученные люди способны на такое. То, чего мы боялись, произошло, наша доброта привела к нам беду. Война и кровь, от которой мы бежали, пришла в Юнхэгун.

За этими мыслями я и не заметил, что снова слышу ружейную стрельбу, едва различимые крики и грохот боя. Где-то там, вдалеке… Потом меня подхватил водоворот событий, подробности которых я не помню до сих пор. Некоторые моменты просто вырезаны или стёрты. А может, и вообще привиделись мне. Помню, как решил не покидать тот заброшенный ход, что привёл нас сюда. Остаться там как минимум до утра. Подтащил что-то из мебели к двери. Сам… не хотел, чтобы дети видели тела, и подпёр её. Мы устроились на полу, у стены. Я объяснил им, что нужно вести себя тихо, дождёмся тут утра, а потом всё как-то разрешится… Но не получилось.

Появился свет, много вооружённых людей. Они светили фонарями на своих винтовках. Я так и не понял, откуда они пришли. Только их не было и раз, меня поднимают на ноги, орут, толкают. Детей тоже заставили встать. Кто-то указывает на нас и кричит «чёрт с ними», в ответ доносится «пригодятся». Я даже не могу разглядеть их лиц. Заплакал кто-то из детей, грубый голос приказал ему заткнуться. Опять мы