– Хватит, пожалуйста, – сказал Усов.

– Но сейчас будет самое интересное! – плаксиво сказал Никита.

– Никита, я хочу помочь тебе. Но мне нужно, чтобы ты рассказал мне все. Пожалуйста.

Я смотрел на это все со стороны.

И весь мой мир рушился.

Я персонаж истории, придуманной шестилетним мальчиком.

Вот почему все каждый раз по-новому.

Вдруг сцена, за которой я наблюдал, замерла. Никита и Усов… Умник… Они остановились, как будто кто-то поставил видео на паузу. Я увидел, что рядом со мной стоит еще один Никита. Он вместе со мной смотрел на себя и Усова.

– Как ты думаешь, рассказать ему? Я очень хочу рассказать. Я так устал молчать. Но я очень боюсь.

– Рассказать что? О чем ты? – спросил я.

– Я покажу тебе, – сказал Никита.

Картинка вокруг стала меняться.

Мы с Никитой находились в его комнате. За стеной ругались родители. Никита лежал на кровати с закрытыми глазами, притворяясь спящим.

После того, как родители закончат ссориться, мама обязательно зайдет в его комнату и проверит, не разбудили ли они его. Поэтому Никита притворялся, что он спит, чтобы не проморгать этот момент. Никита всегда притворялся, что он спал. Хотя их ссоры его будили. Каждый раз.

Ссорились родители потому, что папа снова выпил.

Такое иногда случалось. Может быть, в последнее время чаще обычного.

Никита не знал, от чего это зависело, но иногда папа приезжал с работы позже обычного, и от него странно пахло. И тогда они с мамой ссорились.

Я услышал, как мама Никиты за стеной кричит:

– Сколько это может продолжаться?!

Я чувствовал страх Никиты. Но в принципе ничего слишком необычного в этой ситуации не было.

Картинка вновь стала меняться.

Мы были в школе. Продленка. Дети вокруг играли, бегали и кричали. Никита сидел за партой и рисовал. Он всегда больше любил рисовать, чем играть в догонялки или прятки.

Сегодня из школы его забирает папа.

Обычно это делает мама, но она уехала в ко-ман-ди-ров-ку. Вроде так.

Время шло, а папа все не приезжал.

В игровой осталось семь детей, кроме самого Никиты. Потом трое. Потом Никита остался один.

Я увидел, как учительница звонит папе Никиты по телефону и о чем-то с ним разговаривает. Потом она подошла к Никите.

– Твой папа сказал, что уже едет, – она улыбнулась. Но она злилась, я это видел. Ей не хотелось задерживаться на работе.

Наконец к школе подъехала синяя машина. Это была папина машина. Никита очень обрадовался, попрощался с Мариной Андреевной и скорее побежал к машине. Ему очень надоело ждать.

Когда Никита открыл дверь, он почувствовал запах. Так пахло от папы в те дни, когда они с мамой ругались.

– Здорово! – глядя на Никиту, сказал папа, возможно, чуть громче, чем он разговаривал обычно, – Садись.

Мама говорила Никите, что нельзя садиться в машину, если от папы пахнет так, как сейчас. Нужно сразу звонить ей.

Папа увидел замешательство Никиты.

– Да ладно тебе, сын, брось. Садись. Нам тут ехать сто метров. Не будь трусом.

Никита сел на переднее сиденье. Я оказался на заднем. Папа включил скорость, и они поехали вперед. На улице было темно и безлюдно.

Папа ехал быстро. По мнению Никиты, слишком быстро.

И поэтому, когда из-за припаркованной машины выбежала девочка в синем платье и с рюкзаком, он не успел затормозить. Никита вздрогнул. Машина влетела в девочку на полном ходу. Она как тряпичная кукла подлетела над капотом и врезалась в лобовое стекло. Раздался хруст, который Никита, должно быть, не забудет никогда. Стекло покрылось паутиной трещин. Затем послышался визг тормозов. Девочка перелетела через машину и упала где-то позади нее с ужасающим звуком.

– Черт! – крикнул папа, – Черт ее возьми. Откуда она взялась. Черт!

Он сидел с выпученными глазами и часто с хрипом дышал. Никита смотрел на него.

– Посиди здесь, – сказал папа и вышел из машины.

Никита остался сидеть один и смотрел на то, как по растрескавшемуся лобовому стеклу струйками течет красная кровь. Он услышал, как папа выругался несколькими очень плохими словами. Затем в окне появилось его бледное лицо.

– Так. Так, слушай меня. Мы с тобой сейчас прокатимся, хорошо? Не очень далеко. Быстро. Ладно?

Никита испуганно кивнул.

– Так, сейчас.

Папа снова ушел. Никита услышал, как открывается багажник. Затем машину слегка качнуло. Потом он снова увидел папу, который подбежал к лобовому стеклу и аккуратно вытер его какой-то тряпкой. Затем папа закрыл багажник, сел за руль, и они тронулись с места.

Сначала они остановились около круглосуточного хозяйственного магазина. Папа припарковался в кустах, велел ждать его здесь и ушел. Вернулся он через десять минут с лопатой в руке. Он положил ее на заднее сиденье и сел за руль.

– Все тихо?

Никита кивнул.

– Хорошо.

Они выехали за город и направились в сторону леса. На протяжении всего пути папа бормотал себе под нос:

– Девять вечера… Черт ее побери… Откуда она взялась… Что за хрень…

Они ехали по трассе около тридцати минут, затем свернули на дорожку, петляющую между соснами и ехали еще минут десять. Наконец папа остановился, дернул ручной тормоз и выключил зажигание.

Некоторое время он сидел молча.

– Сын, мне нужно, чтобы ты мне помог.

Никита с опаской посмотрел на него.

– Ты поможешь мне?

Никита кивнул, хотя помогать папе ему и не хотелось.

– Пойдем, – сказал папа и вылез из машины.

Воздух был влажным и очень быстро остывал. Никита поежился. Стрекотали сверчки. Где-то ухнула сова. Папа достал лопату и вручил ее Никите.

– Удержишь?

Никита кивнул.

Папа обошел машину, открыл багажник, достал оттуда еще что-то и тоже протянул Никите.

Маленький рюкзак.

Сильно меньше того, с которым ходил в школу сам Никита.

Рюкзак был сделан из светло-бежевой ткани с узором из розовых единорогов. В лунном свете Никита заметил кое-где темные пятна.

– Возьми еще это, пожалуйста, – сказал папа.

Никита взял. Рюкзак был легким.

Папа наклонился и двумя руками поднял что-то из багажника. Никита понял, что это та самая девочка, завернутая в какое-то одеяло или большую тряпку. Никита видел краешек синего платья.