Вася подумал, что не один Семен Семеныч крупных дел достоин, и не одному ему, Васе, дерьмом заниматься, но вслух ничего не сказал, предложив только старшему по чину свою помощь, втайне рассчитывая получить от Руденко потом какую-нибудь поблажку.

— Ладно, останься, — махнув рукой, сказал ему Три Семерки и сам себе проговорил: — Надо Янке позвонить, пусть приедет, раз хотела, а то возня с этими идиотами не знаю на сколько затянется, потом уж поздно будет.

Он снял трубку и набрал знакомый номер. Милославская все еще нежилась в постели. Услышав звонок, она протянула руку и, не открывая сонных глаз, сняла трубку.

— Яна, это Семен, — грустно сказал ей Руденко. — Если хочешь, приезжай сейчас. Правда, мне тебя нечем обрадовать…

— В чем дело? — испуганно спросила гадалка, сразу отрезвев ото сна.

— Это не телефонный разговор, — ответил Семен Семеныч, покосившись на Васю.

— Хорошо, приеду, — сказала Милославская.

Слова приятеля всерьез встревожили ее. Она пыталась понять, что они могли значить, но ничего путного не приходило в голову. Яна поднялась с постели, ополоснула лицо холодной водой и поспешила собраться на встречу с Руденко.

Она была готова уже через пятнадцать минут, и, не задерживаясь, покинула свое жилище.

Спускаясь по тропинке, гадалка услышала позади себя автомобильный сигнал. Оглянувшись, она увидела одного из соседей, который ехал куда-то на своем стареньком «Москвиче», и улыбался ей, выглядывая в окошко. Сосед жил на самом верху улицы, домов через семь от Яны. Он был уже совсем старик, но тип интеллигентный, к тому же интересный собеседник, и Яна, прогуливая Джемму, никогда не отказывалась поболтать с ним.

Вероятно, ожидая и на этот раз найти в лице Милославской слушательницу каких-нибудь забавных историй, он спросил:

— Куда спешишь?

— По важному делу, — серьезно ответила гадалка.

— О-о-о, — протянул сосед, — туда всегда успеешь, давай погутарим лучше. Я вот к сыну еду, у меня внук очередной родился.

— Поздравляю, — ответила Яна.

Она все так же продолжала идти, а старик все так же, медленно, ехал за ней.

— Только мне сейчас некогда разговаривать, — продолжила Милославская, — извините, я очень, очень спешу.

— В какую сторону?

Гадалка рукой указала направление и назвала улицу.

— О! — воскликнул сосед. — Так я подвезу!

Он притормозил и пригласил Яну в салон. Она расплылась в радостной улыбке, потому что такое счастливое совпадение значительно сокращало время на дорогу. Правда, старик, весь путь балагурил, рассказал, как назовут внука, на кого он похож, сколько весит и какого роста, какого цвета у него волосы и какие глаза, и что уже для него куплено, а потом перешел на другие темы, ловко связывая одну с другой.

Поэтому попереживать гадалке о причине руденковской грусти не удалось. Она то и дело хохотала над соседскими байками, отвлекаясь от своих проблем.

— Тут добежишь, — наконец сказал он, — а мне сейчас направо.

До отдела Семена Семеныча оставалось не менее квартала, но Милославская и этому была рада. Она от души поблагодарила старика, пообещав в скором времени пригласить его на чай, и заспешила в заданном направлении.

Оставшийся отрезок пути Яна преодолела быстро, потому что шла очень торопливо, едва ли не бегом. Вид у нее был тревожный, и некоторые прохожие невольно рисовали в воображении причины беспокойства этой незнакомки. Женщины преимущественно думали о семейных дрязгах, мужчины — о неполадках в работе.

Наконец показалось знакомое крыльцо. Вот Яна уже поднялась по его ступенькам, вот открыла дверь, вот уже семенит по коридорам, пройдя через дежурного, которому велено было ее пропустить. И вот перед ней Три Семерки, раскрасневшийся и ужасно сердитый.

Когда гадалка открыла дверь, он резко повернул голову и злобно посмотрел на нее. Протянул:

— А-а-а, ты, заходи, присаживайся. Хотя… Вася, ты сам пока поговори тут, я покурить выйду.

Вася подобострастно кивнул и приступил к делу.

— Кто это у тебя? — спросила Милославская, оказавшись снова по обратную сторону двери.

— А, — Семен Семеныч, скривив рот, махнул рукой. — Полубродяги…

Руденко поморщился и, чиркнув спичкой, прикурил сигарету.

— Недаром мне бомжи снились, — засмеявшись тихонько, сказала Яна.

Три Семерки пропустил ее шутку мимо ушей, потому что у него на душе и без этого было тошно.

— Рассказывай, — вздохнув, произнесла гадалка.

— Присядем, — Семен Семеныч кивнул на ряд желтых деревянных стульев с откидными сиденьями.

В коридоре почти никого не было и можно было разговаривать вслух.

— Ну что там у тебя? — спросила Милославская, расправляя юбку.

— Ерунда одна. Этот, которого поймали, оказался мелкой сошкой. Выполнял поручение свыше…

— Ну мало ли! Главное — он убийца! — воскликнула Яна.

— Да никакой он не убийца! В том-то и дело! И его начальники не убийцы, скорее всего…

— Ничего не понимаю, — удивленно покачивая головой, прошептала гадалка.

— Тут и понимать нечего, — сказал Семен Семеныч. — Как ты и предполагала, существовала внешняя конкуренция.

Становление «Паруса» стало угрожать другим, и его решили устранить, только не методом убийства Воробья, а способом нам с тобой известным. То есть сдали конкурента, причем поставляющего низкокачественный бензин, органам…

— Ну это же глупо! Способ-то какой-то непопулярный…

— Чего ж поделаешь, если господа своего подчиненного переоценили. Ему хорошо заплатили, а он решил не мучаться долго, придумав свой «чудодейственный» способ. Понимаешь, многие думают, что в ментовке работают одни ослы, в то время как сами они полные кретины.

— И что дальше? — Яна подняла на друга полные надежды глаза.

— Дальше? Будем привлекать к ответственности и «Парус», и его конкурентов. За нелегальный оборот нефтепродуктов.

— Но, может быть, этот тип просто все скрывает? — не желая отступать, настойчиво произнесла Милославская.

— Яна, ради бога! Он не только идиот, но и трус! Раскололся почти сразу… Даже слезу пустил. Это они только перед бабами все крутые, а тут и в штаны наложить могут…

Гадалка отвела глаза.

— Но можно мне с ним поговорить? — осторожно спросила она.

— Ты что мне не доверяешь? — с усмешкой спросил Семен Семеныч.

— Доверяю. Но…

— Ладно, поговори, — не дав ей закончить и махнув рукой, сказал Три Семерки. — Только не жаль ли тебе напрасной траты времени? — снова усмехнувшись, спросил он.