– Вы не поняли, Максим Константинович. Сержант Еремеенко, дембель, должен был покинуть расположение части еще три дня назад. Он уволился.

– И что?

– Как что? Я удивился. А сегодня, когда заступал дежурным, расспросил сменщика. Оказывается, полковник Бражников выкатил магарыч всем дежурным, кроме меня почему-то, чтобы они не спалили этого самого Еремеенко.

Где-то в кустах засвистел одинокий сверчок.

– Интересно, – признался Ковалев. – То есть полковник Бражников, за каким-то лешим, на три дня оставил в расположении части уволившегося дембеля? Зачем, узнал?

– Никто не знает. Все шито-крыто. Но утром Еремеенко ходил в бункер. На пути оттуда я его и засек. Около одиннадцати утра.

У Ковалева словно в мозгу щелкнуло. Картина событий, которая до этого момента никак не могла собраться воедино, вдруг нанизалась на нити логики, мотиваций и выстроилась в совершенный узор.

«Так вот в чем дело! – подумал Ковалев. – Бражников сам не мог передать документы ни в ЦРУ, ни в посольство. Ему нужен был посредник, «человек Икс», который не будет вызывать подозрений. И этим человеком он выбрал сержанта Еремеенко. Наверное, и денег дал. Или посулил. Надо срочно действовать».

До площадки с неработающим фонтаном, вокруг которого были выставлены бюсты героев, оставалось всего ничего, когда Ковалев принял окончательное решение. Обогнав Витухина на полшага, он принял устойчивую боевую стойку и нанес с разворота капитану неожиданный, очень мощный удар кулаком в подбородок. Оглушенный Витухин потерял равновесие, раскинул руки, а Ковалев нанес еще два сокрушительных удара, один в нос, другой в кадык, когда капитан запрокинул голову. Тот рухнул без сознания в кусты у дорожки. Ковалев присел возле него на корточки, решительно вынул из кобуры капитана табельный «макаров» и несколькими ударами рукояти в висок размозжил Витухину голову.

Затем сунул пистолет за пояс, схватил труп стукача за ворот тужурки и заволок поглубже в кусты, чтобы на тело не наткнулся случайный патруль или еще какой-нибудь молодой офицер, например, тоже решивший соблазнить повариху.

Покончив с этим, он вернулся к столовой и постучал в окошко.

– Вы смартфон у меня оставили! – сказала Марина, открыв дверь.

– И не только! – Ковалев притянул к себе повариху и поцеловал ее в шею. – Мы же договорились кое о чем.

– Да… – прошептала Марина, держа Ковалева за руку и пятясь в каморку.

В принципе, Ковалеву уже ничего не было нужно, кроме как поскорее добраться до своего смартфона и дать Стежневу новые указания, но отвергни он Марину, это вызовет глупые подозрения. Куда проще было подождать, когда она сделает, что обещала.

– Ну как? – прошептала она, когда все закончилось.

– Руки у тебя и впрямь золотые, – признался Ковалев. – Ты не против, если я буду иногда заезжать в гости?

– Конечно. Я могу и сама. Ты же в Москве живешь?

– Да.

– Я тебе телефон свой дам. Звони. Я приеду, мне не трудно.

– Хорошо.

Ковалев записал ее телефон в контакты и, сославшись на образовавшиеся важные дела, которые необходимо сделать, исходя из информации Витухина, поспешил покинуть столовую.

«Забрать ее с собой, что ли, когда буду драпать? – подумал он мельком. – Там, в Европе или Америке, таких дармовых баб днем с огнем не найти. Да еще с таким огоньком и задором. Ладно, посмотрим».

Он сел за руль и отогнал машину к аллее героев. Надо было убрать тело Витухина, чтобы обеспечить себе максимум времени. Хотя, конечно, тревогу поднимут все равно. Витухин сегодня в наряде, и, если его долго не будет, помощник дежурного все равно начнет волноваться. Но волнение волнением, а вот если труп найдут – дело другое. Тогда блокируют гарнизон, и хрен выберешься. А так, конечно, помощник до утра дергаться не будет, подумает, что Витухин завис с поварихой, и не станет его попусту подставлять».

Не без труда затолкав тяжелое тело в багажник, Ковалев с облегчением захлопнул крышку, сел за руль и направил машину к бункеру. Глянув на индикатор заряда смартфона, он убедился, что теперь энергии хватит на несколько звонков. Большего и не надо. Он набрал номер Стежнева и, выяснив, как дела, дал необходимые указания.

– Через комендатуру по всем вокзалам узнаешь, куда и каким поездом направился или должен направиться дембель Еремеенко. Сержант. Других данных у меня нет. Вот если образуются однофамильцы, тогда проинформируешь меня, и будем решать, что делать. Сразу, как разберешься с бабой и Лемехом, не откладывая, двигай на вокзал. Как выяснишь номер поезда, ты должен в кратчайшие сроки попасть в него. Да, блин, в поезд. Я невнятно говорю, или связь плохая? Вот именно. Найдешь этого Еремеенко, ну а дальше действуй по обстоятельствам. Мне нужны все носители информации, флешки, телефоны, все, что найдешь, мне нужно. И еще, очень и очень желательно выяснить у него, по каким каналам он собирался передать секретную информацию вероятному противнику. Потом можешь его грохнуть, но тихо, чтобы за тобой хвостов не осталось. Это в твоих интересах, дорогой мой, потому что может так выйти, что я тебя прикрывать не смогу.

Ковалев сунул телефон в карман, снова загнал машину в кусты, взял бинокль и сверился с обстановкой у бункера. Там шли последние сборы, группа дезактивации грузилась в машины.

«Хоть разорвись!» – подумал генерал.

Его тревожило, что теперь некого послать в НИИ Бражникова, чтобы исполнить его инструкцию. До разговора с Витухиным Ковалев был уверен, что подполковник уже передал американцам все данные об «Американке». Но история с Еремеенко говорила об обратном. Если он передал данные Еремеенко, а тот должен слить их американцам, то это полностью все меняет. Шантажировать ЦРУ инструкциями не получится. Зато, если Стежнев подсуетится, получится перехватить Еремеенко, и тогда данные об «Американке» вообще не попадут никуда без ведома Ковалева. Это открывало широкие перспективы. В этом случае ценность информации возрастает непомерно, и ее можно слить самому.

Вот только если обломок космического мусора попадет в спутник и рассекретит весь проект, то ценность данных снова упадет до нуля.

«Хоть разорвись!» – снова подумал генерал уже с нескрываемой злостью.

Получалось, что невозможно определить приоритет действия. Перехватить Еремеенко так же важно, как стабилизировать обломок. Одно действие без другого просто не имело смысла.

Ковалев не мог припомнить, чтобы хоть раз до этого оказывался в столь безвыходной ситуации. Никому, кроме Стежнева, нельзя было поручить столь щекотливое дело, как сопровождение и возможная ликвидация Еремеенко. Так же необходимо было ликвидировать Евдокимову и Лемеха. И с этим тоже никто не справится, кроме Кирилла. Но что делать с обломком? Попробовать самому успеть в институт? Или отменить ликвидацию Евдокимовой? Если ее отменить, можно первым делом отправить Стежнева в НИИ. Тогда все сложится.