бедняков такое иногда случается. Продать можно только достаточно подросшего ребенка, чтобы он мог выполнять какую-то работу. Но по тебе, например, видно, что ты иностранка. Как и по Тарии. То есть родители вас продать не могли, и родились вы точно не рабынями. Да, вы были захвачены в плен незаконно. Но доказать это невозможно. А значит, предполагается, что вы были проданы в рабство на территории Зенаила в соответствии с законом. То есть считается, что и ты, и она, раз носите это клеймо  — или преступницы, совершившие что-то действительно страшное, или задолжали кому-то астрономическую сумму и пытались сбежать.

Мы можем пролететь на ковре высоко над границей… но расставленные вдоль всех границ артефакты реагируют на ценности, подлежащие декларированию. К ним относятся например, сложные артефакты — и клейменые рабы. Клеймо — не просто метка на теле, это магический знак. Нас не поймают на границе, если мы будем лететь достаточно высоко. Но то, что из Зенаила вылетело нечто, битком набитое ценными артефактами и рабами, станет известно в ту же секунду. Сложить два и два будет несложно. Наш ковер-самолет — единственный…

— Пока мы в Зенаиле — нас все хотят просто прибрать к рукам.  Но как только мы ускользнем… Как минимум вас обеих в полном соответствии с законом объявят в розыск — как сбежавших особо опасных преступниц. Меня, скорее всего, тоже — как злостную контрабандистку. Ориентировки на нас и требования выдачи разошлют во все соседние страны. Зенаил сейчас силен, никто не захочет портить с ним отношения. Как и укрывать особо опасных преступниц. Нам придется скрываться всю жизнь — всем… положим, дворец мы могли бы сменить — у Ирмаина найдутся куда менее приметные первые опытные образцы домов-в-ларцах, но… сама понимаешь. Только замужество даст нам какие-то гарантии, что до нас никто не доберется.

— Я поняла, — Джарис хмуро кивнула. — А если… выйти замуж за иностранца? Тогда он будет считаться владельцем всех рабов и сможет нас вывезти.

Я качнула головой. Да, это то, чем я запугивала Демьена ле Радена… но на самом деле мы оба понимали, что это невозможно. Или я понимала, а он думал, что ко мне просто прилагается толпа наложниц и евнухов.

— Многоженство нигде, кроме Зенаила, не признается. Иностранец может жениться здесь на мне, Сафире и Лейсан, но в его родной стране этот брак сразу станет незаконным. Наши родители вполне смогут подать требование о выдаче похищенных дочерей, и с точки зрения любой другой страны все так и будет. А отцы, конечно, сделают это — уж халиф с визирем позаботятся. Чтобы мы могли уехать все, нам понадобятся целых три мужа-иностранца. И всем мы должны безоговорочно доверять. Потому что по зенаильским законам они получат во владение все, что у нас есть, включая рабов и опеку над Ники. Это слишком большой риск. А иначе…

— Кто-то все равно оказывается за бортом, — Джарис снова кивнула, закусив губу.

— Я не собираюсь бросать никого, — жестко возразила я. — Никого из тех, кто мне доверился. Ни тебя и Тарию, ни Сафиру и Лейсан.

— Спасибо, — моя телохранительница отвернулась. — Я тебя услышала.

— Я тоже, — новый голос прозвучал так неожиданно, что мы обе вздрогнули.

Демьен ле Раден стоял в арочном проеме, прислонившись плечом к стене и сложив на груди руки, и пристально смотрел на меня.

Глава пятая. Все возможно

Снова переглянувшись, мы с Джарис практически единым движением поднялись с пола. И на этот раз я сразу выпрямилась, а моя подруга-телохранительница встала на обе ноги. Демонстрировать слабость можно перед своими — но не перед чужаком, от которого мы все еще не знаем, чего ожидать.

Что ж… может быть, и не так уж плохо, что он слышал. Многого не придется объяснять.

— Ясного дня, почтеннейший Демьен-ала, — я вежливо склонила голову, сложив руки перед собой. Наверняка у себя на родине он носит какой-нибудь громкий дворянский титул, но в Зенаиле в вежливом обращении чаще используют имя, а не фамилию, и украшают его цветистыми эпитетами.

— И вам ясного дня, прекрасная эрти, — посол небрежно кивнул, однако руки все-таки сложил по зенаильскому обычаю.

— Давайте пропустим эту часть, — я слегка поморщилась и указала на один из угловых диванов — тот самый, на котором мы уже начинали разговор. О чем господин посол, конечно, не помнит. — Будьте любезны, присаживайтесь. Вы можете звать меня эрти Нила. И вы хотели предложить мне помощь. Потому что наблюдали за мной два года и считаете, что я исключительная женщина.

Глаза Демьена ле Радена слегка расширились, а лоб едва заметно наморщился — будто мужчина силился и не мог что-то припомнить. Тем не менее, он покорно прошел к дивану за низким столиком и уселся. Я примостилась на другой стороне дивана и сложила руки на столе перед собой. Джарис привычно заняла место за спинкой моего сиденья. Я бы предпочла, чтобы она бросила валять дурака и отнесла свою ногу к Тарии, но все-таки была благодарна за молчаливую поддержку.

Во всяком случае, теперь он заранее знает, что его брачное предложение неактуально.

— Вы… в самом деле невероятны, — медленно произнес наш гость наконец. — И то, что я невольно услышал — поверьте, в моих планах не было подслушивать, я просто несколько опешил, застав вас в таком положении — лишний раз это подтверждает. Однако прежде всего я хотел бы понять, что произошло. Видите ли, я пришел, чтобы выразить вам свои соболезнования. У ваших ворот едва не столкнулся со светлейшим принцем ай-Суримом, причем у меня сложилось впечатление, что он хотел бы остаться неузнанным…

Ага, принц у нас отлично замаскировался — пришел без свиты. Но хотя бы сменить свой великолепный наряд на что-нибудь менее броское ему как-то не пришло в голову. Или в его представлении это и было “неброское”? Вполне может статься.

— Вместе с ним мы дожидались вас в этом самом зале… а потом я вдруг очнулся в галерее вашего дворца. Причем, как мне показалось, на женской его половине — я точно видел каких-то женщин. И меня уронили на пол ваши невольники…

Я скромно потупилась.

— Молю простить их за это. Вам вдруг стало дурно, и мои невольники… пытались оказать помощь.

— Вот как? — Демьен изогнул бровь — так, что я даже слегка залюбовалась. У него светлые волосы, но брови и ресницы куда темнее. Серые глаза в