Хирург в микрофон объявил выступление Лемехова, и тот, с высоты подъемного крана, возбужденный невиданной мистерией, обратился к людям:

– Есть на земле великие святые города, Иерусалим, Мекка. Сталинград – такой же святой и великий город. Здесь русский народ одержал Победу, которая сделала русских святым народом. В имени Сталинград – мистическая сила нашей непобедимости. Это имя как цветок небесного рая. Злые колдуны и отравители колодцев отняли у великого города его великое имя. Они закупорили колодец «жизни вечной», завалили его трухой, чтобы отнять у русского народа его непобедимую силу. Но мы разбросаем мусор, откроем колодец, чтобы пить из него «воду живую», святую воду России. Вернем великому городу имя Сталина. Сталинград во веки веков!

Сотни тысяч людей в едином порыве выдыхали: «Сталинград! Сталинград!» А потом, в блуждающих прожекторах и секущих лазерах зазвучало: «Лемехов! Лемехов!» И следом: «Президент! Президент!» И как буря: «Лемехов! Президент! Лемехов! Президент!»

Он стоял в люльке крана, и его возносило над ликующим городом.

Через несколько дней, в Москве, Лемехову позвонил Верхоустин:

– Хочу поговорить с вами, Евгений Константинович.

– Конечно. Давайте поужинаем. Хотите, опять в «Боттичелли».

– Нет, это место не подойдет.

– Тогда в «Ваниль» или в «Пушкин».

– И это не годится. Мы бы могли уехать за город и где-нибудь погулять на природе. Тем паче погода чудесная.

– Хорошо, погуляем в лесу.

Машина увезла их за город по Осташковскому шоссе, туда, где кончались торговые центры, ревущие трассы и эстакады и начиналась водоохранная зона. Оставили машину перед шлагбаумом и пошли по пустынной асфальтированной дороге, среди весеннего леса. Два охранника на большом расстоянии следовали за ними. Редкие велосипедисты, сверкая спицами, с легким шорохом проносились мимо.

– Чудесная весна, – сказал Лемехов, глядя на дорогу в солнечной дымке, на темные ели, мягкие, разомлевшие, благоухающие теплой смолой. – Хотел уехать на охоту, на озера, да, видно, не выберусь.

– Русская весна несравненна. В ней – пасхальное воскрешение. «Весна священная», – ответил Верхоустин, глядя на обочину, где блестела вода и стояли розовые и золотые кусты, переполненные разноцветными соками.

Они шли молча, и Лемехов ждал, когда начнется разговор, ради которого они оставили людные места и оказались на пустынной дороге.

– Ваша сталинградская поездка вызвала большой резонанс, – произнес Верхоустин. – Ее заметили не только газеты и сайты. Ее заметили в администрации президента. О ней говорят в политических кругах.

– Мне было несколько звонков. Похоже, некоторые готовы присягнуть мне на верность.

– Там, у сталинградского фонтана, вы прошли «крещение водой». Теперь, отправляясь в Сирию, вы пройдете «крещение огнем». Президент России должен услышать, как звякают пули по броне.

– Говорят, этот звук ничем не напоминает шелест бумаг в министерских кабинетах.

Они проходили мимо цветущей ивы, вокруг которой с глухим жужжанием летал шмель.

Опять замолчали и шли под громадными дубами. Черные вершины были оранжевые от бесчисленных набухших почек.

– Я пригласил вас в это безлюдное место, потому что наш разговор не предполагает чужих ушей. Этот разговор не мог состояться раньше, ибо наши отношения должны были пройти несколько стадий. Теперь эти стадии пройдены. – Верхоустин посмотрел на Лемехова своими синими, завораживающими глазами, перевел взгляд на вершину дуба. Синева его глаз слилась с темной лазурью, уловленной черными ветвями дерева.

– Я слушаю вас, Игорь Петрович.

Верхоустин шагнул на обочину, нагнулся, поднял суковатую ветку. Вернулся на асфальт, упираясь веткой в землю. Стал похож на странника с посохом.

– Мы успешно создаем партию, Евгений Константинович. Уже в тридцати регионах есть подразделения. Есть газеты и сайты, есть выход на радио и телевидение. Строительство верхней, открытой для глаз башни идет успешно. Теперь пора подумать о глубинном основании башни. О невидимой партии, которая будет скрыта в недрах явной и видимой.

Сырая палка в руках Верхоустина при каждом ударе оставляла на асфальте влажный след. Лемехов считал эти темные метины, которые соответствовали ритму и содержанию предстоящего разговора.

– Я не очень понимаю, Игорь Петрович, назначение этой тайной партии. Зачем это подполье, если мы намерены заниматься легальной политической деятельностью?

– Мы создаем партию не на один политический сезон, не под частную политическую задачу, даже если эта задача связана с избранием президента. Мы создаем партию, в недрах которой рождается проект нового государства. Проект, исполнение которого потребует десятилетий труда. В этом проекте, помимо технологий, будет содержаться метафизическая сущность, без которой невозможно любое государство, особенно Государство Российское. Это сокровенные знания о природе русской цивилизации. О ее религиозных мистических основах. О волшебных учениях, соединяющих Россию с небом. О райских смыслах, обретению которых посвящена вся русская история, все русское время. Это сокровенное знание важнее любых засекреченных планов Генштаба, любой, запечатанной в сейфах статистики. Носителями этих знаний могут стать только избранные, прошедшие «крещение водой и огнем». Если над землей пронесется буря и сметет видимую миру башню, останется подполье, где уцелеют все волшебные смыслы, и русская цивилизация не погибнет. Пусть срежут дерево, но корневище останется. От него пойдет новый побег. Так было не раз в истории Государства Российского.

Две бабочки-крапивницы кружились над дорогой. То сливались в темно-красный вихрь. То разлетались в разные стороны, садились на палые листья, сливаясь с коричневой землей. И снова взлетали, находили друг друга, мчались в весеннем солнце, ликующие и счастливые.

– Что за вихри должны пронестись над землей, ради которых мы строим сокровенную партию? И как она выглядит? Где будут проходить ее заседания? На этой безлюдной дороге? – Лемехов усмехнулся, глядя, как удаляется дорога в солнечной дымке и по ней несутся велосипедисты, похожие на миражи.

– Русская история – это горы и пропасти. Цветущие вершины, когда русская цивилизация достигает могущества и красоты. Обвалы во тьму, когда цивилизация испепеляется почти дотла. Но она сохраняется и снова выныривает из бездны для нового взлета и цветения. Богословы называют это «Русским чудом», совершаемым по Божьему промыслу. Но это заслуга «тайных партий», которые невидимо существовали рядом с очевидными. Царства, династии, уклады сгорают в пожарах, гибнут в революциях и смутах. Но «тайные партии» сохраняются. «Большие проекты» сберегаются и ложатся в основу возрожденного Государства Российского. Именно это имел в виду Иван Калита, когда молился, чтобы «свеча не погасла». Свеча Государства Российского.