Я предлагаю ей подождать и инструктирую, указывая месторасположение туалета. Возвращаюсь с пакетом мандаринов и ананаса, которые слегка снимают тошноту и позволяют расслабиться — проверено на собственном опыте после запоя. Похмелье снимает отлично, да и не норовит вырвать хоть куда-нибудь.

Я возвращаюсь с фруктами и кормлю Веронику. Дожился, блять. Слежу за тем, чтобы моя пациентка ела. Это странно, но она, по всей видимости, носит моего ребенка, поэтому я буду хреновым будущим отцом если не позабочусь о ней. Когда тошнота немного проходит и Ника выглядит немного счастливее и румянее, я прошу ее переехать ко мне. Я не жду, что она тут же согласится и бросится мне на шею, но считаю такое решение единственно правильным.

Правда, меня немного шокирует ее реакция: Вероника извергает все съеденное в туалет, расположенный в моем кабинете. Охренеть. Я помогаю ей: придерживаю волосы, пока ее рвет, а после охлаждаю влажной тканью ее лицо. Я уговариваю девушку, но на середине диалога понимаю, что это бесполезно. Она не переедет ко мне. Упрямая. Я соглашаюсь с ее решением, хотя понимаю, что не отступлюсь и буду делать все возможное, чтобы она призналась и таки перетянула свои шмотки в мой дом.

Я говорю, что отвезу ее, прошу сказать мне, если ей вдруг станет плохо и провожу девушку до двери, которая практически тут же открывается. На пороге стоит нечто. Не мужчина, а именно нечто. В трениках с оттянутыми коленками, в огромной водолазке, закатанной до локтей и со взглядом короля, который ждал свою рабыню, а она неожиданно привела подмогу.

— А ты кто такой? — выдает ЭТО, а я едва сдерживаюсь, чтобы не расхуярить ему рожу и не спустить с лестницы его наглую тушенку, которая посмела разговаривать с беременной женщиной тоном повелителя.



Матвей

Я пытаюсь быть вежливым. Даже спрашиваю, кто он такой. Правда, после наглых ответов и позиции “король жизни в трениках” мне это надоедает. Я хватаю его за грудки и выволакиваю на лестничную площадку, прося Веронику зайти в квартиру. Я тяну его чуть ниже по лестнице так, чтобы Ника не видела, что тут происходит.

— Ты что себе позволяешь? — выдает ее недомуж, правда, его представление для одного зрителя куда-то улетучивается, и я улавливаю страх. Тщательно скрываемый, но он есть.

— Слушай, мужик, — я качаю головой. — Давай по-хорошему. Ты изменил своей жене. Она изменила тебе. Со мной, естественно. И теперь она беременна от меня.

Я даю ему время переварить информацию и тщательно удерживаю за грудки. Удивительно, но он не делает попыток освободиться или как-то ударить меня, что даже странно. Да любой другой мужик бы уже вмазал, а этот… в общем, понятно все.

— Как это беременна от тебя? А процедуры эти дорогие? Она куда мое бабло дела?

Идиот!

— Я объясняю раз. Ей сделали ЭКО, потом мы переспали. У нее двое детей и оба от разных отцов. Ты, — я окидываю его взглядом, — никак не вписываешься сюда. И да, — я делаю паузу, — я очень, очень влиятельный доктор.

— Левицкий Демьян твой брат? — спрашивает мужчина со страхом.

— Угу.

Я не собираюсь прикрываться братом, но выходит то, что выходит. Это ужасно, но я, блять, не позволю этому нечто быть рядом с ней. И квартиру отобрать не дам.

— Ты молчишь и даже не заговариваешь с ней, это понятно? Скажешь, что я отец ее ребенка — пожалеешь.

— А она не знает? — он пытается хохотнуть, но я впечатываю кулак в его пузо и выдаю:

— Не твое собачье дело. Собирай манатки и вали.

Я жду, пока недомужик забирает свои вещи, даже вежливо прощаюсь и пью с Вероникой чай. Настойчиво предлагаю свою помощь, которую она, конечно же, отвергает и ухожу, бросая напоследок просьбу найти отца ребенка. Я настойчивый, но мне чертовски хочется, чтобы она призналась. Сама.

Увы, она упрямая и я понимаю, что не скажет. По крайней мере сейчас. Мое терпение не безгранично и в какой-то момент я оказываюсь под ее дверью. Наверное, для того, чтобы уговорить ее поехать ко мне. Попросить, сказать, что она действительно должна подумать о себе и детях.

Я слабо помню, что происходило в ее квартире, но когда я увидел капли крови, стекающие по ее ногам, испугался. Врач, гинеколог, знаю, что такое бывает и это довольно частое явление и паниковать рано, но было до чертиков страшно, а в голове крутится одна мысль — только бы не снова. Только бы все было хорошо.

По итогу оказывается, что все нормально, но то, что Ника весь день чувствовала легкие боли и ничего не сказала — напрягает. Я, черт возьми, думал, что доверил ребенка нормальной бабе, а она. Еще и по итогу выясняется, что Вероника была в клубе, но система ее не распознала. Приходила, развлекалась, танцевала. Да, ни с кем не спала, но ушла из клуба с мужчиной.

Меня срывает когда она вновь отказывается на переезд. Мальчик ей, что ли. Я напиваюсь вместе с Олегом у него дома. Я не могу сказать, что Олежка мне прямо друг, но в такие моменты мы просто пьем и не задаем друг другу ненужных вопросов. Правда, в этот раз что-то идет не так. Что-то не то, потому что блять он рассказывает, что Ника… моя Ника носит его ребенка. Что они что-то там провернули и теперь он заберет у нее ребенка, как только он родится.

— Ты не получишь ее детей, Олег, — уверенно говорю я, когда пары выпитого виски уже отступают.

— А-а-а-а, ну да, Ира говорила, что ты там постарался и заделал ей второго. Вот и отлично, — он наклоняется к столу, хватает дольку лимона, пихает ее в сахар и закидывает в рот, с наслаждением поглощая. — Скажем ей, что ребенок умер, оформим Ирку как беременную и зарегистрируем ее ребенка нам. Все. Никаких претензий, все хорошо, — он потирает руки и тянется к коньяку, но я забираю бутылку и в упор смотрю на мужчину.

— Ты не получишь ее ребенка, понимаешь? У нее контракт. И что бы ты там не проворачивал, но ты не можешь просто взять и забрать малыша.

— Конечно не могу, — он соглашается. — Поэтому Ирка и отправила подругу к тебе. Мы бы договорились, сказали, что ребенок мертв или умер. Она бы погоревала и забыла, тем более, что будет твой ребенок.

Сука.

— О чем вы думали до того, как у нее должен был родиться один малыш? Рассчитывали на двойню?

— Ну да, — хохочет Олег. — Думал, родится двойня, выберу того, что понравится.

Мразь, но вслух говорю.

— Прости, друг, но ни хуя не получится. Я не дам тебе провернуть эту схему, потому что она носит моего ребенка.

— Ой ли. Я ж не твоего забираю. Своего. Ирка не может забеременеть, ты ж в курсе, а Ника. У нее хороший здоровый организм, баба что надо. Я присмотрелся бы, но Ирка же.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍