— Фух, ну и денек…

— Тяжко было? — нейтрально поинтересовался Трой, не столько действительно интересуясь, сколько стараясь выиграть время, поскольку так до сих пор и не придумал, как сообщить жене о том, что он будет должен скоро снова надолго уехать. Потому что за последнюю неделю они уже успели в перерывах между любовными ласками обсудить дела Арвендейла и распределить, чем они будут заниматься, когда скоро (ну а как иначе-то — столица освобождена, все закончилось…) вернутся в свое герцогство.

— Не столько тяжко, сколько грязно, — вздохнула Лиддит. — Сегодня гномы с мастерами, пришедшими со вчерашним караваном из Сажегонта, решили доломать обломки Разноцветного дворца. Пылищи было… Такое впечатление, что у меня язык до сих пор покрыт слоем каменного крошева, а колтун на голове стянул кожу так, что глаза вылезли наружу, а рот все время старается улыбаться.

— Нет, не похоже, — усмехнулся Трой, всматриваясь в жену. — И вообще, не сообщи ты сейчас об этом — я бы ничего не заметил.

Лиддит фыркнула.

— Да что вы, мужики, вообще заметить-то в состоянии? Особенно у девушки. Хоть наизнанку вывернись — вам все одинаково, — и она сокрушенно махнула рукой. — Ладно. Пойду, сполоснусь у колодца.

— Э-э-э… а может, тебе сделать ванну? — внезапно даже для самого себя предложил Трой. А в следующую секунду порадовался пришедшей в голову мысли. Пока он будет готовить ванну, тяжелое объяснение отложится еще на часок. А там, глядишь, жена после ванны размякнет…

— Ванну? — Лиддит окинула его удивленным взглядом. — Здесь?

— Ну-у-у, бадью можно взять у коновязей. Есть там одна очень здоровая… воду я натаскаю от колодца. Тут до него десять шагов. А нагреем амулетом. Если под него положить бляху от куртки, то днище бадьи не пострадает. То есть я сам не пробовал, но мне Гмалин об этом рассказывал.

Лиддит окинула его странным взглядом, а потом задумчиво произнесла:

— Хм, последний раз я мылась в бадье, когда мне было четыре года. Хотя… почему бы и нет?

И Трой обрадованно вскочил и пулей вылетел из шатра…

А затем они любили друг друга. Причем Лиддит, к его удивлению, снова была так же жарка и неистова, как в ту ночь, когда она только приехала в лагерь. А потом, когда они оба лежали обессиленные на смятых и мокрых простынях, она внезапно извернулась под его рукой и, прижавшись к нему всем телом и обхватив его рукой и ногой, закинутой на него, тихо произнесла:

— Значит, ты опять покидаешь меня, Трой-побратим…

Трой замер, не в силах ничего произнести, да и даже не представляя, что вообще можно тут сказать. Потому что в ее голосе было столько тоски… А Лиддит подняла руку и повела своим тонким пальцем по его лицу — сначала по бровям, потом по носу, затем все тем же непрерывным движением очертила губы, как будто сканируя его лицо и сохраняя его в своей памяти, и тихо прошептала:

— Ну, тогда забудь про сон…

Ну и, как это обычно за ней водилось, полностью выполнила свое обещание…

— Садись, Олькюлле. — Кормчий драккара уважительно наклонил голову и кивнул подбородком в сторону рума, на котором восседал Торвард Гроховорот, громадный детина, чьим любимым оружием был боевой молот. В бою он обычно шел рядом со своим ярлом, прикрывая того огромным щитом, размером с дверь. И лишь иногда пуская в ход свой чудовищный молот. Услышав слова кормчего, Гроховорот осторожно пошевелился и сдвинулся в сторону по жалобно скрипнувшему руму. Трой аккуратно присел. Эрик, все так же угрюмо молча, устроился напротив.

Прозвище Олькюлле на языке северян означало нечто вроде «самый сильный и могучий боец», силу которого признали даже боги. За всю историю северных племен только двое воителей удостаивались подобного… ну, наверное, его можно было назвать титулом. Герцог Арвендейл стал третьим. И первым из носителей, кто не был северянином по крови.

Трапеза прошла в неспешной беседе. То есть беседовали в основном Трой и кормчий. Иногда что-то бухал Торвард. Но редко. Слова никогда не были сильной стороной этого здоровяка. И он об этом был прекрасно осведомлен. Поэтому предпочитал меньше говорить и больше делать… Эрик же всю трапезу продолжал все так же угрюмо молчать.

— Еще час — и оставим на левом траверзе Кабаньи острова, — нейтрально сообщил кормчий, когда они несколько насытились. Залив, на берегу которого располагался Угелой, был отделен от открытого моря цепочкой из четырех островов, чем-то напоминающих семью кабанов. Самый крупный остров был самым южным, чуть севернее располагался второй по величине, а рядом, северо-восточнее и северо-западнее, не стишком высоко возвышалась над водой еще парочка. Ну точно как секач, свиноматка и пара поросят на выгуле. Эти острова считались границей, отделяющей залив от открытого моря. И сейчас драккары шли под устойчивым ветром в пролив между двумя самыми крупными островами… Трой мысленно усмехнулся. Он заметил, как за пару мгновений до этого вопроса Эрик, всю трапезу просидевший почти неподвижно, служа этаким немым укором герцогу Арвендейла, приподнял голову и бросил быстрый взгляд в сторону кормчего. А сделал он это потому, что еще при отплытии от Эл-Северина Трой сообщил Эрику, что о цели всего похода он расскажет, только когда они выйдут в открытое море.

— Вот когда пройдем — тогда и поговорим, — коротко усмехнувшись, произнес Трой, а затем, задрав очи горе, вроде как ни к кому не обращаясь, задумчиво произнес:

— Или мне стоит сменить драккар? Дальше дело станет весьма опасным, так что для его успешного завершения потребуется полное взаимопонимание, а здесь у меня вроде как до сих пор так и не исчерпанный конфликт…

Эрик Два топора, как раз в этот момент запрокинувший голову, чтобы омочить глотку добрым глотком «асскюттир», довольно крепкого северного пива, которое северяне обычно заливали в свои фляги вместо воды, потому что оно и хорошо утоляло жажду, и замерзало при гораздо более низкой температуре, чем обычная пресная вода, изумленно всхлипнул и… с громким кашлем обдал всех сидевших рядом целым фонтаном «асскюттир». Торвард Гроховорот, располагавшийся наиболее близко от ярла, несколько мгновений озабоченно наблюдал за закашлявшимся вождем, а затем воздел могучую руку, толщиной со вполне себе накачанную ногу не маленького мужчины и аккуратно хлопнул того по спине… Ну, то есть ему так показалось, что аккуратно. Что на самом деле было не совсем так. Или совсем не так. Потому что Эрика Два топора буквально смело с рума, на котором он сидел, и швырнуло вперед. Трой едва успел перехватить его полет и придержать, чтобы тот не рухнул лицом на доски настила дна… Восстановив равновесие Эрик буквально взвился в воздух, на ходу разворачиваясь к Торварду.

— Ты! Кха, кха… да как ты…

— Простите, ярл, — потерянно прогудел Гроховорот, — я помочь хотел…

Два топора несколько мгновений сверлил свой «ходячий боевой щит» свирепым взглядом, но потом сокрушенно махнул рукой.

— А-а-а… вечно от тебя всякие беды!

И весь драккар грохнул хохотом.