Когда гостям настала пора уезжать, она вышла вместе со всеми к машинам. Время близилось к одиннадцати, малыши уснули, и их пришлось нести на руках. Сама Вероника выпила три чашки кофе и теперь пребывала в том странном состоянии, когда тело уже выдохлось, а мозг вовсю бодрствует.

Лишь на улице Веронике удалось наконец поговорить с Маттиасом с глазу на глаз.

– Я хочу тебе кое-что показать, – прошептала она. – Нашла в лесу. Мне кажется, эта вещь имеет отношение к Билли.

– Что именно? – Какой напряженный голос.

Вероника не успела ответить – откуда-то вынырнул дядя Харальд.

– Как же здорово, что ты приехала. – Кажется, он и правда так думал. – Хорошо, когда вся семья в сборе.

Вероника молча кивнула, затруднившись с ответом.

– Без семьи долго не проживешь. Что скажешь, Маттиас?

Он гулко хлопнул Маттиаса по спине, и Вероника заметила, что брату стало от этого неловко.

– Ты хоть успел поговорить с Эббе? Там же ничего сложного. Ему надо только подписать, а остальное мы устроим.

– Что подписать? – быстро спросила Вероника.

Несколько секунд Харальд и Маттиас молчали. Кажется, никто из них не хотел отвечать на ее вопрос.

– Что именно папа должен подписать? – повторила Вероника.

Прежде чем кто-нибудь из мужчин успел заговорить, Тесс посигналила из машины.

– Пора ехать, – сказал дядя Харальд. – Рад был повидать тебя, Вера. Надеюсь, мы расстаемся ненадолго. – Он повернулся к Маттиасу и снова хлопнул его по спине. – Завтра созвонимся. И не забудь поговорить с отцом.

– О чем речь? – спросила Вероника, когда они махали дяде Харальду.

– Он хочет построить несколько ветряков. Вдвое выше нынешних. Заменить старые, вон те. – Маттиас указал в темноту за домом. – Папа должен дать согласие на строительство.

– Но зачем? Ветряки заслонят вид с той стороны дома. Их будет слышно в саду.

Маттиас пожал плечами.

– Жаль, но тебе придется смириться с этим, когда ты лет через пять приедешь на выходные.

Он сказал это не враждебно – просто констатируя, хотя и, возможно, слегка нетрезвым голосом. И все же Веронику его слова расстроили.

– Маттиас, ты идешь? – позвала Сесилия из машины. – Мне пора. – Брат, кажется, пожалел о сказанном, когда понял, что зашел слишком далеко. – Заезжай в участок завтра около девяти – поговорим.

Вероника кивнула. Постояла, глядя вслед джипу и раздумывая, не собрать ли вещи и не сесть ли в собственную машину, как она и собиралась, чтобы оставить все позади. Но она быстро прогнала эти мысли. Надо показать шкатулку Маттиасу – может быть, он сумеет сложить элементы головоломки. Вероника неторопливо закурила.

Где-то далеко в темноте пел одинокий соловей.

Вероника проснулась оттого, что замерзла. Окно было приоткрыто, и ночная сырость проникла в спальню. Пришлось вылезать из кровати и закрывать окно. Тело болело так, будто ее избили. Ногти и костяшки пальцев все еще были черны от угольной пыли, глубокий порез над глазом противно саднил. Вероника спала крепко, без сновидений, но все равно не чувствовала себя отдохнувшей.

Сад за окном был почти неподвижен, только под легким ветерком тихо покачивались ветви деревьев. Южный ветер. Никаких признаков осени, хотя август близится к концу.

Когда она спустилась в кухню, папа уже приготовил ей завтрак. Бекон, яичница-болтунья, тосты. Даже свежевыжатый апельсиновый сок. Веронике захотелось рассказать о человеке, которого она видела в розарии прошлой ночью. Спросить отца, почему он не открыл, когда она стучалась в дверь кабинета, выяснить, что заставляет его запираться на все замки.

Узнать, что они с Сейлором обсуждали, когда вместе пили пиво в пиццерии. Но папа после вчерашнего ужина пребывал в хорошем настроении. Рассказывал о внуках, улыбался, гладил ее по голове. И Вероника решила, что расспросы могут подождать. Сначала она поговорит с Маттиасом.

– Ты останешься на выходные? – спросил отец – кажется, он решил, что у нее отпуск, хотя она ничего такого не говорила. – В субботу в парке будет гулянье. Я-то не собирался идти, но ты здесь, и…

Вероника дипломатично не обещала ни остаться, ни уехать. Она поспешила уйти, чтобы не видеть отца расстроенным.

В местном полицейском участке пахло бюрократией и моющим средством. Вероника сюда прежде не заходила, так что сравнивать свои нынешние впечатления ей было не с чем, но приемная, где ждал ее Маттиас, выглядела примерно так, как она себе представляла.

Стены в кабинете брата были покрыты вымпелами, таблицами, взятыми в рамку нашивками и прочими полицейскими сувенирами со всего мира. Интересно, откуда они у него – унаследовал от своего предшественника или действительно посетил все эти полицейские учреждения? Полиция Большого Манчестера, полицейское отделение Майами-Дейд, полиция Рейнланд-Пфальца. На столе стоял пузатый монитор, полицейская рация время от времени трещала и изрыгала обрывки фраз, разобрать которые удавалось не без усилий.

Вероника перешла прямо к делу и рассказала о случае в розарии. О встрече с тетей Берит, Лидией и ее отцом, а потом и о своем визите к Сейлору в дом престарелых. Торопясь договорить, пока Маттиас не перебил ее вопросом или не засомневался в ее словах, она рассказала о сарае и о жестяной шкатулке, которую нашла в спрятанном кессоне.

О своем падении в шахту Вероника умолчала, как и о том, что дядя Харальд, кажется, отрядил Патрика приглядывать за ней. Но Маттиасу и услышанного было достаточно. Он надел резиновые перчатки, повертел шкатулку так и сяк, пинцетом подцепил бумажку и рассмотрел волоски под лупой. Вероника улыбнулась – брат походил на детектива из старых фильмов.

– Уголок, – пробормотал он – то ли ей, то ли себе.

– Что-что?

– Бумага. Уголок конверта.

– Ага. – Вероника подалась вперед, глядя на бумажку, которую брат осторожно держал между пальцами. Увидела, что он не ошибся. Странно, что она сама этого не заметила. – Как думаешь, что это может значить?

– Мы не знаем наверняка, чьи это волосы – Билли или нет. – Маттиас аккуратно отложил бумажку. – Надо отослать их на анализ. Прежде чем мы выясним…

– А если перескочить это звено? – перебила она. – Если исходить из того, что это волосы Билли?

Маттиас пожал плечами. Он выглядел не таким заинтересованным, как она ожидала.

– Ну, если предположить, что это и правда волосы Билли… – Брат откинулся на спинку стула. – Полицейские считали, что Роот похитил Билли, чтобы шантажировать дядю Харальда. Тогда в конверте, от которого этот уголок, могло быть письмо с угрозами.

– А если никакого письма не было?

– Насколько мы знаем, его и не было. Может, Роот отстриг прядь волос Билли и сунул в конверт. Написал письмо с требованием выкупа. Но по какой-то причине так и не отправил его. Может, все пошло наперекосяк, Билли умер, и Роот избавился от письма. Остался только уголок, который случайно застрял в шкатулке.