— Вы знаете, кто дергает за веревочки?

Молчание.

— У вас есть версия. Я это вижу.

Гаррисон потер правый висок.

— Я провел два года, отслеживая деньги, получаемые шерифом, но держал свое расследование в тайне. Ниточка очень тонкая, и мне приходится оперировать догадками и малообоснованными выводами. Однако, по моим сведениям, деньги ему переводит компания, в совет директоров которой входят… очень влиятельные люди.

— И все же, кто дергает за веревочки?

— Собранная мною информация ничего не доказывает. Кроме того, полное безумие так думать. Это…

— Я не член суда присяжных. Кто?

Гаррисон шумно выдохнул.

— Человека, состоящего в совете директоров, зовут Мэттью Джеймсон. Он брат…

Маркус перебил его и сам закончил фразу.

— Адама Джеймсона, — произнес он с почтением. После чего тяжело сглотнул и закрыл глаза.

Хуже этого ничего и быть не могло.

Шериф сидел за старинным письменным столом орехового дерева и смотрел в окно в сторону окутанного темнотой Ашертона. Стол, изготовленный в восемнадцатом веке, был подарком его покойной жены. Шерифу нравилось представлять, как отцы-основатели сидели за такими же столами, обдумывая слова, сделавшие Америку свободной. Он закрыл глаза. Что бы они подумали о нас сейчас?

Все более-менее утряслось. По ходу дела ему пришлось несколько раз сымпровизировать, но его люди были лучшими. Они могли приспособиться к любым изменениям в ситуации. Кроме того, он был убежден: что бы ни предпринял Маркус, результат окажется таким же. Единственной неизвестной картой в колоде оставался Акерман.

Он повернулся к Льюису Фостеру, сидевшему в нескольких футах от него в столь же ценном старинном кресле. Фостер ждал его распоряжений, являя собой воплощение дисциплинированного солдата.

— Льюис, — сказал шериф, — меня одолевает чувство, от которого я никак не могу избавиться. Думаю, нам еще придется столкнуться с Фрэнсисом Акерманом.

— Сэр, мы находимся так близко к границе, что любой, оказавшийся в положении Акермана, был бы абсолютным безумцем, если бы тут же не сбежал в Мексику.

Шерифу стало смешно, хотя Фостер говорил вполне серьезно. Молодой человек не уловил иронии в собственных словах, когда сказал, что надо быть безумцем, чтобы не сбежать. Но ведь Акерман и был безумен, а потому к нему никак нельзя было применять правила и логику здравомыслящих людей.

— Если говорить о большинстве, я бы с тобой согласился, но Акерман из породы зверей, с какими мало кто сталкивался. Он не ведает страха, и если он положил на тебя глаз, то ты либо скоро станешь мертвецом, либо пожалеешь, что не умер. А теперь у него есть мотив действовать против нас. Я хочу, чтобы ты поехал в Ашертон и забрал Мэгги. Я бы сделал это сам, но мне необходимо подготовиться к финальному акту нашей маленькой драмы.

Фостер кивнул. Он был хорошим солдатом и собирался в точности выполнить то, что ему было приказано.

— Я все понимаю, сэр. Не беспокойтесь. Я привезу ее сюда.

Шериф улыбнулся Льюису широкой отеческой улыбкой, и в его глазах засветилась чуть ли не нежность. Льюис и в самом деле стал ему как сын. Родных Фостера зверски убили, когда он был еще подростком, после чего шериф и взял его под свое крыло. И всегда был рядом, если Фостеру требовалась поддержка и помощь, чтобы справиться с тяжелым грузом проблем.

Но теперь они поменялись ролями, и проблемы тяжким грузом давили уже на шерифа. Он только что узнал об игре, затеянной Акерманом на одной из здешних ферм, и поневоле чувствовал себя ответственным за произошедшее. А ведь это был пока лишь первый рапорт. Он знал, что последуют другие, и чувствовал, что не в силах это остановить.

— Пожалуйста, пообещай мне быть осторожным. Думаю, с меня более чем достаточно смертей на этот вечер. — Шериф покачал головой и продолжил, понизив голос: — Черт побери, Льюис, я начинаю сомневаться, действительно ли все это стоит затраченных усилий. Начать с того, что я не должен был упускать из виду этого монстра Акермана. Сколько еще людей погибнет, прежде чем все закончится? Какую цену нам придется заплатить? Все должно было произойти совсем не так. Никто из невинных людей не должен был пострадать.

— Сэр, быть может, события развивались не совсем так, как мы планировали, но мы разыщем Акермана. Мы остановим его. Мы все исправим. Но нам надо придерживаться плана. Вы сами лучше всего сформулировали это, когда сказали мне: «Иногда лучший способ заставить человека открыть глаза — это дать ему хорошую пощечину». И вы были правы, сэр. Завтра нам удастся кое-кому открыть глаза. Я вам это гарантирую. А вы не могли знать, что все произойдет именно так, как произошло. Что сделано, то сделано. Но разве мы позволим, чтобы те, кто погиб, оказавшись на нашем пути, умерли зря, или их гибель все-таки имеет какое-то значение?

Шериф кивнул и сказал:

— Здравый смысл подсказывает, что я должен с тобой согласиться. Что сделано, то сделано. А сейчас нам необходимо сосредоточиться. Нужно придерживаться взятого курса. Завтра будет длинный день.

Гудящий звук заполнил кабинет, дисплей лежащего на столе телефона засветился. Шериф протянул руку и взял мобильник. Посмотрел на номер и увидел, что звонят из Южной Африки. По крайней мере, создавалось впечатление, что вызов сделан оттуда. Но на самом деле сигнал передавался через несколько стран, чтобы скрыть истинное место его происхождения — Вашингтон, округ Колумбия.

Образ из далекого прошлого промелькнул в его памяти, когда он сделал короткую паузу, готовясь ответить. Он вспомнил, как за ним, когда он сидел в камере, пришли надзиратели и отвели его в комнату для допросов. А вскоре туда вошел человек, который дал ему возможность выбора. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что особого выбора у него не было: провести оставшуюся жизнь в тюрьме или согласиться на предложение того человека. Решение было вполне очевидным. И вспоминая все это, он знал, что и сейчас выбрал бы тот же путь, даже если бы ему было доступно множество других вариантов.

Шериф прижал телефон к уху.

— Алло… Да, сэр. Все идет по намеченному плану.

Адам Джеймсон… Президент Соединенных Штатов Америки. Самый могущественный человек в мире.

— Вы хотите сказать, что мы противостоим лидеру свободного мира… и его эскадрону смерти?

Гаррисон пожал плечами.

— Все указывает на это. Но да черт с ним. Просто безумное предположение. У меня нет никаких доказательств того, что здесь замешан президент. Связь в лучшем случае можно назвать очень слабой.

— Но это не исключено, и, пока мы не установим обратное, придется исходить из реальности его роли в этом деле.

Некоторое время оба молчали. Маркус чувствовал себя так, словно на него давило бремя всех ресурсов страны. Ничто больше не казалось реальным. Темный пейзаж проносился мимо, и у него закружилась голова. Создавалось ощущение, что он погрузился под воду.