– Выбрались, – выдохнул Жало и посмотрел на Анзора.

Вор потер подбородок, что-то из бороды двумя пальцами вытащил и, поморщившись, в сторону отбросил. Вадим стоял, закусив губу, и о чем-то размышлял. Черт, вот как распутинца в живых оставить? С одной стороны, благодаря ему мы сумели встречи с полицией избежать, но если подумать, то его при первой же возможности расколют дружки. Как ни печально, но решение напрашивалось кардинальное, хотя я и не сторонник такого подхода, но, черт возьми, деваться некуда!

– Господа, все понимаю, но, поверьте, могу пригодиться! – словно прочел мои мысли парень. – Многого не умею, но кое-что знаю, а если вам понадобится изготовить собственные листовки или что-то другое на типографском станке, то…

– Что ты знаешь-то? – перебил я его, а потом сразу сказал: – Нам бы речку какую отыскать да ополоснуться.

Анзор удивился, его взгляд метнулся на вход в канализацию, словно говоря, что для трупа лучшего места не сыскать. Но я пока медлил: распутинец может и вправду что-то знать. Сомневаюсь, что его во что-то важное посвящали, но уши имеет, да и ум при нем.

– Что можешь про отпечатанные листовки рассказать? – спросил я его, а потом уточнил: – Те, в которых упоминается гибель императрицы.

– Текст набирал я, мне англичанин диктовал, а потом сам же и редактировал, – ответил Вадим.

– Что о данном событии поведаешь? – чувствуя, что появился свет в конце тоннеля, спросил парня и стал ждать ответа.

Вор со своим подручным резко расслабились, поняли, что приказа на устранение Вадима я не отдам, да и они на роль боевиков не тянут. Одно дело в честной драке кого-нибудь прибить – и совершенно другое, если на пику ни за что посадить, не в их это привычках. Но, вероятно, пришлось бы им грех на душу взять, не окажись парень мне нужным.

– Иван Макарович, может, все же найдем воду, чтобы сполоснуться? – предложил Анзор, с шумом втягивая воздух. – Вот мы уже минут пять как вылезли из этой клоаки, вроде и воздух свежий, а дышать нечем!

– Тут за домами, – указал Вадим рукой в сторону, – есть небольшая речушка, даже скорее ручей, воды в некоторых местах там по пояс, но искупаться можно.

– Веди! – чуть ли не хором выпалили мы с Анзором.

Разговор на время отложили, через пять минут уже пытались смыть с себя въевшийся запах, на мой взгляд, безуспешно. Даже от кожи продолжало пованивать. Судя по разочарованному лицу Анзора, у него подобная ситуация.

– Эх, как бы не пришлось после такой прогулки налысо бриться, – печально покачал я головой, решив подшутить над вором.

– Иван Макарович, ты о чем? Думаешь, не отмоемся? – поинтересовался тот.

Ага, рыбка наживку заглотила! Настроение у меня в этот момент приподнятое, есть, правда, хочу да вопрос одежды остро стоит, мою-то уже ни в коем разе не отстирать.

– Ох, Анзор, не так долго прошли по тоннелям канализационным, но волосы, поверь мне, в себя запах вобрали. Теперь, пока новые не отрастут, запах нас преследовать будет. Да и окружающим он хлопот доставит. Все бы ничего, но теперь с женщинами месяц, а то и больше, не пообщаться. Придется тебе бороду сбривать! – подытожил я, искоса наблюдая, как хмурится вор, схватившись за бороду.

– Не, пару раз мылом промыть – и запах уйдет, – вмешался в мою игру Жало. – В подобной ситуации я оказывался. Не столько времени, конечно, в таком зловонии находился, но случалось подобное. Да и Вадим может подтвердить – он-то, как я понял, данным маршрутом хаживал.

– Запах выветрится, но время на это нужно. Особенно неприятно то, что сам чувствуешь, а окружающие унюхать ничего не могут, – ответил бывший распутинец, сидя на берегу и жуя травинку.

– Да пошутил я! – усмехнулся я и полез на берег. – Нам бы теперь одеждой разжиться, а то напяливать старую никакого желания.

– Жало, на тебе шмотье и пролетка, крутись как хочешь, на все про все час, – посмотрел на подручного вор.

– Анзор! Бога побойся! За час ничего не смогу! – возмутился тот.

– Два, и время уже пошло! – рыкнул вор и, выбравшись на берег, из кармана пиджака, держа двумя пальцами цепочку, вытащил часы и открыл крышку. – Сейчас полдень, если полтретьего тебя здесь с одеждой не увижу, то пеняй на себя.

– Блин! – расстроился его подручный и с отвращением на лице стал натягивать штаны.

Я же последовал примеру Анзора, но полез не за часами, а за портсигаром и зажигалкой. Закурив, стараясь заглушить неприятный запах, который так и преследовал, стал расспрашивать Вадима, решая его судьбу. Парень на пару лет старше моего сегодняшнего возраста, в чем-то начисто наивен, но зачатков разума не потерял. По его словам, окончив курсы печатников, помыкался несколько месяцев в поисках работы и хотел уже на завод отправляться, но от знакомого поступило предложение о неофициальной подработке. Сперва составлял и печатал рекламные брошюрки, потом принялся за полулегальные газетенки, те, которые не запрещены, но и официально не зарегистрированы. Ему-то как-то все равно – платят, и ладно. Работал на древнем станке, который выкинули из типографии. Где-то через полгода поступило еще одно предложение: поработать на распутинских листовках и воззваниях. Платить пообещали щедро, оборудование новое, но жандармы могут претензии предъявить. Вадим подумал-подумал да и согласился, в месяц, если есть заказ и приходится работать месяц, – сто рублей, а если простой, то тридцать, что совсем не так мало. Уже одно то, сколько денег тратят распутинцы, подтверждает, что их очень хорошо спонсируют. Тот же Анзор говорил, что пару лет назад политические с удовольствием участвовали в различных грабежах и кражах, но со временем подобные рейды стали редкостью.

– Значит, ты не идейный, – хмыкнул Анзор.

– Просто работа, – пожал плечами Вадим, подумал и добавил: – Но риск велик, а платят, как оказалось, несоизмеримо. Лучше назад вернусь, если примут, но с политическими больше не стану связываться.

– Это правильно, – согласился я с его выводами. – Так что там про последние листовки, которые откатал? Говорил, что есть какая-то информация.

– Она неточная, при мне старались подробностей не обсуждать. Тем не менее план свержения императрицы известен в общих чертах, – закусив губу, ответил Вадим.

– И чего молчим? Рассказывай, – посмотрел на него вор.

– А меня потом не того-этого? – Бывший распутинец провел себе ребром ладони по горлу и кивнул на речку.

– Не боись, мы-то тебя не тронем, а вот бывших дружков – остерегайся, – оскалился Анзор.

– У тебя не так много вариантов, – поддержал я вора. – Ты или с нами, или… – покачал я головой и хмыкнул. – Лучший выход спрятаться – из столицы уехать и затаиться, чтобы не отыскали.

– Не могу, – вздохнув, ответил парень. – Ладно англичанин, он на все операции деньги дает, замыслил что-то, связанное с показом и подарком машин от немцев императрице. Пока еще состав не пришел, но подготовка идет полным ходом. Насколько понял, на фуршете все и произойдет. Созданы четыре пятерки стрелков, говорили, что тем ничего не грозит и лучше пользоваться холодным оружием. Ольгу Николаевну ни в коем случае нельзя ранить, ее тело не должно иметь внешних признаков насилия. А вот потерявших сознание послов Германии и Австро-Венгрии требуется убить, как и ближайших советников императрицы. Другими словами, императорский дом окажется обескровленным, править некому, начнется сумятица, резкие ноты в сторону канцлера Германии, и развяжется война. Войскам не до внутренней политики будет, и придут к власти распутинцы. Англия чуть позже выступит против России, которая не сможет воевать без руководства и дипломатов на столько фронтов сразу.