– Хрен его знает, – потер я висок, – мог просто не знать, а возможно, действовала другая ячейка. Сам же слышал, что к боевикам он отношения не имеет.

– Это все слова, – поморщился Анзор. – А револьвер в кармане и пара ножей ему для станка нужны, чтобы тому угрожать?

– Предлагай, – посмотрел я на него и к окну подошел. – Мля! Эти-то тут откуда?!

– Что там? – подскочил ко мне вор. – Жандармы!

– Это не жандармы, а дебилы какие-то! – поморщился я.

Да, дом пытаются взять в кольцо, и, скорее всего, им бы это удалось сделать, если бы находящиеся в доме не имели ушей и глаз. Старший из жандармов что-то резко выкрикивает, руками машет, указывает, кому куда. И все это стоя на открытой местности, не таясь и ничего не опасаясь. Раздался звон стекла, кто-то на втором этаже раму выбил, так как вниз полетели ее обломки и сразу же раздалась пара выстрелов. Жандарму, руководившему штурмом, сказочно повезло. Фонтанчик у ног унтер-офицера, фуражку сбивает пуля, а сам он, пригнувшись, бежит в кусты, на ходу дергая клапан кобуры.

– Черт! – закусил я губу, понимая, что мы оказались меж двух огней.

– Нас могут замести, – сообразил подошедший Анзор.

– Уходить нужно! – воскликнул Жало.

– Каким это, интересно, образом? – поморщился вор, проверяя в револьвере заряды.

Связанный замычал, привлекая наше внимание. Анзор кивнул помощнику, и тот выдернул кляп изо рта Вадима.

– Тут два хода есть, один из них в канализацию, – сказал пленник, – могу провести.

– Десять минут в отключке? – посмотрел я на вора.

– Рука еще слабая, не рассчитал, – хмыкнул Анзор.

– Что за второй ход? – посмотрел я на пленника.

– Там станок печатный, трое парней, и войти в ту комнату можно только через второй этаж, откуда сейчас стреляют.

Ну, похоже, не врет, а оборудовать подземный лаз, как и спрятать от всеобщего обозрения комнату с печатным станком, необходимо.

– А чего здесь склад с бумагой устроили? Перетаскивать с этажа на этаж ваши писульки глупо! – прищурился вор. – Убежден, вход в их типографию не один! Иван Макарович, он врет!

– Да-да! Не один, но сейчас там все с оружием, и с этажа уже наверняка забаррикадировались, не пройти там! – эмоционально воскликнул Вадим.

Пальба в это время стала усиливаться. Пришлось скрепя сердце довериться распутинцу, другого выхода не видно, и принимать решение необходимо быстро. Вадима мы развязали, и тот нас повел к ближайшему входу в канализацию, на бегу рассказывая, что данный дом еще и тем распутинцам приглянулся, что можно литературу разносить чуть ли не в любую точку города. На кухне, где царит бардак и валяется переломанная мебель, а под ногами битые стекла, наш пленник уверенно раскидал парой ударов ног большие плетеные корзины, находившиеся в углу, и мы увидели люк.

– Для обслуживания труб сделано, – пояснил распутинец. – Открывайте, сам не могу, – кивнул он за спину, указывая на то, что руки связаны.

Развязывать его никто не спешил, сюрпризов достаточно. Еще предстоит узнать, как это тут жандармы оказались. В случайности не верю, явно кто-то навел!

– Жало, – кивнул Анзор на люк.

Подручный вора легко приподнял крышку, и нам в нос шибануло сыростью и канализацией. Стрельба становилась чаще, к жандармам явно подмога подошла.

– Мы там ноги переломаем, темно как у черта в заднице, – вырвалось у меня замечание.

– Ты с чертом знаком? – оглядываясь по сторонам, усмехнулся Анзор.

– Там есть пара лампадок и бидон с керосином, стоят внизу в нише, – пояснил Вадим. – Специально оставляли: в темноте заблудиться легко, а еще на развилках метки оставлены. Без меня дорогу вряд ли отыщете.

Угу, боится мужик, что за ненадобностью его тут оставим. А судя по переглядыванию вора и его подручного, Вадим недалек от истины. Да и непонятно, что сам бы решил в данной ситуации: такой свидетель нам без надобности, да и смотреть за ним придется, вот и получается – одни хлопоты, а толку от него…

– Саша, ты первый, потом наш пленник, а мы с Анзором последние, – принял я решение.

На улице крики, осажденным предлагают сдаться, а распутинцы тянут время и отстреливаются. Уверен, что британца в доме уже нет, наверняка сейчас с кем-нибудь пробирается по тайному ходу. Мы с вором спустились в вонючий лаз, и Анзор закрыл люк.

В носу щекочет, и желудок мутит от запаха, глаза слезятся, вонь несусветная, не спасает даже платок, через который дышу. А вот мои попутчики амбре канализации переносят терпимо. Идем уже около часа, стрельба осталась позади, ноги промокли, и не представляю, как покажусь в таком виде на поверхность: ни один извозчик пассажиров не возьмет. Лампадки оказались на месте, пляшущие огоньки отражаются на стенах. Вадиму руки развязали – вряд ли он решится на побег, да и деваться отсюда некуда. На очередной развилке распутинец остановился:

– Нужно решать, в какую часть города идем.

– И каковы твои предложения? – поинтересовался я.

– Если пройти по данному тоннелю, то где-то метров через семьсот окажемся на окраине и сможем выбраться наружу, но оттуда сложно добираться, – ответил распутинец, подумал пару секунд и пояснил: – Из того места часто приходилось носить различные грузы в дом, в том числе и печатный станок перли.

– Да ладно! – не поверил я. – Станок-то весит, поди, воз и маленькую тележку!

– Это точно, – подтвердил распутинец. – Семь потов сошло, пока переправили, и это еще он в разобранном виде приехал.

– Откуда? – между делом поинтересовался я.

– Да хрен его знает, но сделан на заводе в Англии, специально для России, – пожал плечами распутинец.

– Иван Макарович, решай уже! – не выдержал Анзор. – Эта вонь уже меня достала, хочется воздуха полной грудью вдохнуть.

– Там твоих приятелей не встретим? – уточнил я у Вадима.

Хрен его знает, возьмет этот паренек и в засаду приведет.

– Если только те, кто из дома не сбежал, данный маршрут не выберут, но, судя по всему, они отправились в другом направлении, иначе уже встретились бы. Да и могли в доме остаться: пока уничтожат улики – на это время нужно, – ответил парень, двигаясь вперед по зловонным нечистотам.

Он нас не обманул, вскоре оказались на поверхности, а от свежего воздуха голова закружилась и заболела. Н-да, в канализацию больше не пойду, ну ее на фиг! Правда, зарекаться от чего-либо давно сам себе запретил, пути господни неисповедимы.

Нам и в самом деле улыбнулась в очередной раз удача: целыми и невредимыми выбрались, да еще и никого не встретили. Однако в овраге возле дороги вряд ли кто захочет время проводить. Да и видок у нас чуть не с ног до головы. Если одежда и так на помойку просилась, то после такого вояжа ее хочется немедленно с тела сорвать и выкинуть, желательно подальше.