ни обращение в христианство, ни заслуги отца не уберегли Вамсутту от враждебности англичан. Бывшие союзники обвинили вождя в двурушничестве и желании продать земли племени их голландским конкурентам. Под вооруженным конвоем Вамсутту препроводили для разбирательства в Плимут. На обратном пути он неожиданно умер от некоей неизвестной болезни, внезапность и скоротечность которой навела аборигенов на мысль об отравлении…

В условиях откровенной враждебности соседствующих племен пуритане пошли на «смягчение» своей позиции в отношении «богопротивных дикарей» – практику «священной войны» и местечковых крестовых походов сменила насильственная христианизация индейцев. Результатом такой агрессивной миссионерии стало появление на периферии Конфедерации Новой Англии полутора десятков «молельных городков»[167] – специальных поселений для крещеных туземцев. Это была рискованная политика: насаждая среди индейцев новую, чуждую им веру, европейцы справедливо опасались потери последних союзников.

Тем приятнее им была подчеркнутая лояльность следующего верховного правителя вампаноагов – младшего сына покойного Массасойта с говорящим именем Метакомет, или Убийца Волков. Колонисты прозвали вождя «король Филип» не то за портретное сходство с испанским королем Филиппом II, не то в честь завоевателя Филиппа Македонского. Доверие к союзнику со стороны англичан было столь велико, что совет колоний ходатайствовал перед метрополией о коронации Метакомета под именем Филипа I Поканокета…

Вскоре пуритане Новой Англии смогли убедиться, что по крайней мере в присущем Убийце Волков поистине королевском размахе замыслов они не обманулись. Метакомет носил европейскую одежду, научился обращаться с огнестрельным оружием, которое закупал для своих воинов, и кузнечному делу, благодаря чему смог наладить производство качественного холодного оружия. В 1671 году шпионы донесли англичанам, что Метакомет готовит восстание. Вождя немедленно вызвали на переговоры и потребовали подписать договор о мире и добрососедстве, а главное, сдать все закупленное огнестрельное оружие. Соглашение «король Филип» подписал, а вот сдавать оружие не спешил.

Мятеж, которого колонисты надеялись избежать, начался в январе 1675 года. По обвинению в убийстве крещеного индейца пуритане схватили и повесили троих воинов-вампаноагов, что стало последней каплей. В своей «столице» Маунт-Хоуп вождь Метакомет призвал союзников повсеместно атаковать города захватчиков. Каждое из союзных племен предоставило в распоряжение «короля Филипа» по тысяче воинов, и даже решившие воздержаться от военного участия поддерживали вампаноагов продовольствием и боеприпасами. Колонисты попытались подавить мятеж в зародыше и внезапным ударом уничтожили Маунт-Хоуп, но восставшие успели уйти. После этого города пришельцев из-за моря заполыхали по всей границе.

Убийца Волков хорошо понимал, что во фронтальном противоборстве ему не выстоять перед лучше экипированным и, как ни странно, численно превосходящим – против примерно 13 тысяч вампаноагов выступало уже более 35 тысяч колонистов – врагом, поэтому вождь сделал ставку на мобильность и хорошее знание местности. В погоне за неуловимыми отрядами мятежников колонисты оказались в положении персидского царя Дария I во время его злосчастного скифского похода. К осени пуритане сочли за лучшее не распылять силы и уйти в глухую оборону, время от времени посылая карательные экспедиции против пособников восставших. Так, в декабре 1675 года англичанами было почти полностью истреблено[168] племя наррагансеттов, вина которых состояла в том, что они отказались выдать колониальной администрации жен и детей воинов-вампаноагов.

Такая стратегия полностью оправдала себя. Поставленные перед угрозой уничтожения, союзники начали покидать вампаноагов. Без снабжения и возможности пополнять запасы восстание было обречено. Точкой перелома стало сожжение колонистами большого лагеря мятежников у Тернер-Фолла, где располагались критически важные для воинов «короля Филипа» оружейные мастерские. Англичане понесли при штурме большие потери, но война уже достигла того градуса ожесточения, когда погибших не считала ни одна из сторон.

Все лето вампаноаги, преследуемые английскими солдатами и коллаборационистами из числа крещеных индейских племен, отступали на свои родовые земли. Там все началось, там все и закончилось. 12 августа 1676 года Убийца Волков был окружен в Маунт-Хоупе и застрелен. Победители четвертовали труп и развесили останки на дереве. Отрубленную голову вождя доставили в Плимут, где она 25 лет простояла на шесте в качестве устрашения других непокорных…

Всего за два года войны Конфедерация Новой Англии потеряла почти 700 человек убитыми, что составляло 20 % годных к ношению оружия мужчин. 90 построенных европейцами населенных пунктов подверглись осадам, 13 из них были сожжены дотла. Тем не менее огромные потери парадоксальным образом лишь укрепили позиции колонистов – большинство присланных метрополией солдат предпочли остаться в Новом Свете и пополнили ряды белых поселенцев. Отразив эту страшную угрозу, к 1684 году Конфедерация Новой Англии прекратила свое существование, а в 1691 году Плимутскую колонию объединили с колонией Массачусетского залива и колонией Мэн в провинцию Массачусетс.

Для восставших итоги были куда как горше. Вампаноаги, наррагансетты, нипмуки и племя покамтуков оказались на грани исчезновения, а совокупные потери всех коренных народов – включая и воевавших на стороне англичан – в этой войне превысили 11 000 человек. Еще около 1000 индейцев попали в рабство и были насильственно проданы в другие владения британской короны, в том числе на Карибские острова. Всего, по разным оценкам исследователей, сокращение численности автохтонного населения юга Новой Англии составило от 40 до 80 %, а оставшиеся в основном были верными вассалами пришельцев или безобидными обитателями «молельных городков».

Ряд тяжелых военных поражений, эпидемии, алкоголизм и голод всего за несколько десятилетий пошатнули былое могущество приатлантических алгонкинских племен. После «войны короля Филипа» они утратили волю к сопротивлению и перестали играть в регионе хоть сколько-то заметную роль – в том числе и роль преграды на пути белых колонистов дальше на запад. Отныне фронтир европейских колоний в Новом Свете пролегал по границе владений кровных врагов алгонкинов – воинственной Лиги ирокезов.

Первые десятилетия после контакта ирокезы занимали уникальное по сравнению с другими коренными народами Нового Света положение. Большинство европейских диаспор не только не собирались враждовать с Лигой, но и, напротив, соперничали за возможность торговать с ней пушниной. Ради контроля над этим рынком сначала голландцы, а потом и англичане со шведами без колебаний нарушали запрет на продажу индейцам огнестрельного оружия. Все игроки прекрасно понимали, что излишняя щепетильность попросту толкнет ирокезов в объятия конкурентов. Исключением стали французы, которые сами стремились контролировать оборот меха и шкуры.

Впрочем, и французские колонисты не торопились сражаться, в буквальном смысле слова, с ирокезами за торговые маршруты. Вместо этого они стали вооружать давних врагов и соперников Лиги, извлекая из такой двойной игры двойную выгоду: прибыль от продажи винтовок и ослабление позиции конкурентов на чрезвычайно важном рынке. К сожалению, помимо оружия европейцы передавали аборигенам болезни, против которых у коренных американцев не было иммунитета. Так, всего за шесть лет,