Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь девушка стоит посреди комнаты, прикрыв веки и приподняв ладони на уровень бёдер. Стоит мгновение, другое. Кивает, отходит к половичку в углу, откидывает его в сторону, тянет за кольцо деревянный люк в подпол. Спрыгивает в темноту.
Очаг догорает, потрескивая углями. Ему вторит сверчок, притаившийся в стене. В остальном доме тихо – особенно в подвале. Но не проходит и десятка минут, как оттуда раздаётся обильная, сдавленная ругань. Опираясь на локти, светловолосая выныривает наверх, вскакивает, перекатившись, и выбегает на улицу. Из-за дверей доносятся звуки, которые легко опознает любой студент, хоть раз веселившийся в дешёвой таверне и отведавший там скверного пива либо тухлой снеди. Утирая рот краем рукава, девушка возвращается, ровно смотрит на тело возле стола, а потом подходит и засаживает ещё один пинок – под дых. Тело дёргается, но в сознание не приходит.
– Жаль.
Тон гостьи спокоен. Она снова присаживается на табурет, развязывает поставленную под стол торбу и достаёт оттуда слегка неожиданные для небогатой крестьянки вещи: походную чернильницу, пару острых перьев, лист неплохой бумаги и томик с крестом на обложке.
А когда над лесным домиком небо начинает заниматься холодом бирюзы, к стоящей на крыльце светловолосой на вытянутую руку садится лесной вяхирь. Птица терпеливо моргает, пока к лапке аккуратно приматывают крохотный кожаный цилиндрик. Склёвывает небольшую горстку зёрен с той же ладони. И упархивает куда-то за сосны.
Девушка устраивается на крыльце и начинает ждать.
* * *
После того как странная девица уехала с обозом, вокруг трактира и в нём самом не происходило ничего интересного. Лошади в стойле появлялись и исчезали, навоз за ними не переводился, и в жизни мальчишки-конюха всё текло своим многотрудным чередом.
Лишь кобыла молодого постояльца упрямо занимала своё место. Хозяин её не показывался: видимо, ждал кого-то или чего-то, днюя и ночуя в комнате. Сталкиваться с такими уже доводилось. Обычно они приезжали, дожидались своего, уезжали. Почти молча, строго по делу. Были – и словно не были.
Но на этот раз вышло иначе. К исходу второго дня по тракту загрохотали копыта, и на двор влетел десяток всадников – все в чёрном, все неуловимо похожие на парня с кинжалами. Лошади у них оказались, по крайней мере, той же породы – уж конюх-то мог судить о подобном. Двое спрыгнули с сёдел, забежали в трактир и почти тут же выбежали обратно: один как был, другой со свёртком в руках. Копыта снова загрохотали, и от всадников осталась только пыль.
А ближе к ночи они вернулись. Со знакомой телегой, принадлежавшей когда-то обознику. И с тем самым постояльцем, который, как мнилось ранее, никуда всё это время не уходил и не уезжал. Молодой боец сидел на деревянном борту, скупо перебрасываясь репликами с парой строгих мужчин, устроившихся напротив. Он внимательно поглядывал по сторонам и периодически проверял что-то продолговатое, лежащее на дне повозки и укрытое мешковиной. Рядом на телеге стояли небольшие деревянные ящики, и на них всадники косились сочувственно – и в то же время недобро.
Трактирщик – удивительное дело – сам выбежал навстречу, захлопотал, отпер внешние створки погреба. Ящики и мешковину, под которой удалось рассмотреть формы человеческого тела, перетащили туда. Пара спешенных всадников осталась стоять у входа.
А худощавый парень, подтянув перевязь с кинжалами, внезапно уставился прямо в глаза неотрывно следившему за всей этой суетой конюху. Поправил тёмно-серый капюшон, из-под которого выбились не по-мужски длинные светлые волосы. Провёл кончиками пальцев по левой щеке…
И очень, очень знакомо подмигнул.
Поминки гнома Яза
Евгений Слоников
Сегодня Боги были милосердны. Ярко светило солнце, радуясь жизни. Ещё вчера оно находилось в плену тяжёлых фиолетовых туч. И бушевала такая гроза, что содрогались Мрачные Горы. Поговаривают даже, что с Дуба Вечности ураганным ветром сорвало несколько желудей. Но, скорее всего, это досужая болтовня пьяных кендеров, которым лишь бы языками почесать. Ливень побил урожай хоббитов, а моржи попрятались в норы.
Но это было вчера. Сегодня по лазурному небу плывут пушистые облака. Тёплый ветерок щекочет листики клёнов и нуров. Мнительная кукушка бездарно пытается петь что-то мрачное и угрюмое, не обращая внимания на других птиц. Течение Конона безмятежно и покойно. На берегу реки – хижина, в которой жил гном Яз.
– Вот объясни мне, дураку, – проговорил молодой лепрекон, размахивая кружкой с черничной настойкой так, что содержимое выплёскивалось, – как бывалый гном, который прошёл всю Войну с Великими Совами, гном, который оседлал Пегаса, гном, который одолел в бою Посланника, вот как он мог умереть от сердечного приступа?
– Грун, дружище, ну откуда я знаю? – ответил эльф, метко забрасывая колючки репейника в небольшое дупло корявого нура.
– Эйв, не морочь мне голову. Кто его самый близкий друг? – Грун приставил ладонь к бровям и, переигрывая, начал глазеть по сторонам, высматривая кого-то. – Что-то не вижу… Ах! Вот же он! Передо мной стоит!
– Ты прекрасно знаешь, что мы с ним поссорились. И я не видел Яза четыре недели. Я сопровождал экипаж принцессы Анюры в Заповедье. Я не знаю, что могло произойти за время моего отсутствия.
– И всё же нашёл Яза именно ты.
Эйв сурово посмотрел сверху вниз на собеседника, не понимая: это обвинение или что? Но пьяненький лепрекон смело выдержал испепеляющий взгляд. Он не обвинял. Он просто до сих пор не мог поверить в случившееся. По сердцу будто провели ржавой бритвой, и эта рана саднит.
– Да… – произнёс эльф, метнув в дупло очередную колючку. – Он лежал мёртвый на полу своей хижины.
– И что? Никаких следов боя? Ни грязи на полу? Ни нижнего женского белья?
– Какое ещё женское бельё? – оторопел Эйв.
– Ну… – замялся Грун. – Я слышал, тут шуруют коварные разбойницы… Они соблазняют мужчин, подсыпают в еду или питьё отраву и потом грабят…
– Язу двести с лишним лет! Какие могут быть разбойницы? И потом, он – гном. Они не занимаются всякими… всячинами с разбойницами.
– Ну… А если разбойница – гномиха?..
– Слушай, избавь меня от своих фантазий.
– Вот ты нашёл тело. И что дальше?
– Что дальше… Дальше я поскакал к Гарвальду. Мы вернулись. Он осмотрел Яза. Развёл руками. Сердечный приступ. С трудом,
