— Я видел хоругвь «Степных волков», — четко, как на уроке, ответил юноша. — Отборная кавалерийская бригада Шестого Штурмового корпуса Империи. Их ровно тысяча… ежели без потерь идут.

— Откуда такие знания? — Шенк удивленно приподнял бровь.

Парень беспомощно посмотрел на Штыря, и тот отвернулся, пряча глаза. Пробормотал виновато:

— Да так, командир… было дело. Мы ж не только на орденских землях промышляли. Как-то нас эти «Волки» ловили…

— Тысячный отряд против десятка бандитов?

— Нас тогда не десяток… — вздохнул Штырь и сплюнул сквозь щель от давно выбитого зуба. — Десяток — это уж потом, когда оторвались. Но и «Волков» мы славно пощипали… да только им-то что, одних потеряли, новых набрали.

Легран подумал, что у нежданно-негаданно появившегося помощничка можно узнать много интересного и неожиданного. Потом, если останется время. И если они будут живы.

— Кавалерия идет сюда, — повторил юноша. — Будут здесь… я скакал быстро, им еще часа три пути.

— А где остальные? — требовательно спросил Штырь, не замечая, что нарушает субординацию. Или не желая замечать этого.

Юноша поднял глаза на бывшего командира, затем перевел взгляд на темплара. Шенк заметил, что губа у парня чуть подергивается — то ли от боли, то ли от обиды. А еще вероятнее, и от того и другого одновременно.

— Сказали, что задержат… сколько смогут.

Штырь тихо выругался, а Легран только стиснул зубы. Задержать тысячу всадников, да не простых — элитных, имеющих даже право на собственное имя, что в Империи было делом редким… Нет, это было возможно — причем несколькими способами. Сжечь единственный мост через глубокую реку. Запалить лес или степь навстречу врагу. Только вот полноводных рек в округе не наблюдается, а степь настолько пропиталась водой, что не вспыхнет, наверное, и от горючей жидкости, которую мечут осадные машины. Сунуться, метнуть несколько стрел, а затем бежать — в надежде, что враг пойдет за тобой вслед? Смешно… в лучшем случае отрядят полусотню. А кони у них наверняка куда лучше, чем в отряде Шенка… Да что там говорить, во всей его крошечной армии было всего два по-настоящему хороших коня — его Гром и купленная для вампирочки белая кобылка отменных кровей и непомерной цены, которую та тут же окрестила Вьюгой. Остальные слова доброго не стоят. Значит, выход у оставшихся четырнадцати только один, беспроигрышный, — врубиться на полном скаку, завалить десяток, два — больше не получится при всем везении. А затем расчетливо погибнуть — но не всем, должны уцелеть хотя бы двое… чтобы потом, под пытками, какое-то время посопротивлявшись, признаться, что… ну, это как договорятся между собой, ибо каждый, кому не повезет умереть в бою, должен будет под пытками говорить одно и то же. В любом случае на все это уйдет масса времени. А затем «Степные волки» либо отправятся в выпытанном направлении, либо станут ждать подкрепления, чтобы ударить всей силой.

Шенк мотнул головой, отгоняя видение изорванных, обагренных кровью тел. Самые продуманные планы рушатся, когда дело доходит до их реализации. Лучше исходить из того, что драки не миновать…

— Все на холм, — приказал он. — Повозки в круг, лошадей… — Он скривился, мысленно попросив прощения у ни в чем не повинных животных. — Лошадей внутрь, послужат дополнительным укрытием от стрел. В обозе есть арбалеты и стрелы, раздать все солдатам. И другое оружие… кольчуги, что там у нас еще?

Синтия, не дожидаясь окончания приказа, уже мчалась вниз с холма, а затем и вдоль колонны, на скаку выкрикивая распоряжения. Она чуть ли не с самого начала присвоила себе полномочия адъютанта, и Шенк с этим смирился. А затем и понял, что сошел бы с ума, пытаясь докричаться до каждого человека в этом разношерстном войске.

Штырь, напротив, дослушал до конца. Затем покачал головой и ткнул пальцем в сторону от дороги:

— Лучше там, командир. И холм повыше, и речушка с одной стороны. Речушка, сам видишь, дерьмо, курице по колено… но все ж вода.

— Ты прав… — Шенк смерил бывшего бандита внимательным взглядом. Что-то в последнее время одноглазый проявляет способности, никак не свойственные обычному разбойнику. Зато сам темплар, похоже, скоро растеряет весь свой авторитет… если этот авторитет у него вообще был.

Постепенно беспорядочная толпа rope-вояк превращала высокий холм в укрепленный лагерь. Ряд повозок, промежутки между которыми были затянуты веревками и реже цепями, образовали некое подобие стены. Часть телег опустела — ополченцы натягивали на себя кольчуги, которые в иной ситуации достались бы ветеранам, разбирали тяжелые арбалеты. К. величайшему сожалению Шенка, арбалетов оказалось мало, всего десятка три, зато тяжелых болтов, что без труда могли пробить кованую нагрудную пластину доспеха, набралось почти пять тысяч… Легран невесело усмехнулся — что ж, дело за малым, найти для каждого болта подходящую цель, и сражение выиграно.

Похожий на вставшего на дыбы медведя, Штырь вертел в руках тяжелый шлем, какие обычно носила латная конница Ордена, считавшаяся лучшей… жаль только, что ей давно уж не выпадало случая доказать это, а за последние дни кавалерии куда чаще приходилось показывать врагу спины, чем острия своих копий. Наконец великан пришел к неутешительному выводу и сунул шлем в руки ближайшему солдату.

— На мою башку железо не ковано, — хмыкнул он, извлекая из ножен тяжелый меч, для любого другого сошедший бы за двуручник. Критически оглядев лезвие, он провел по нему точилом, раз-другой — от скрежета шел по коже мороз.

— Послушай, Штырь… — Шенк испытывал определенное чувство неловкости. Впереди, весьма вероятно, был бой, и ему хотелось в полной мере доверять тому, кто окажется в этом бою рядом с ним. Но прибегать к помощи Знака он не хотел — такое годится против врага, но нельзя использовать принуждение по отношению к тому, кто, возможно, станет другом. Так его учили. — Послушай, сдается мне, что ты совсем не так прост… как хочешь казаться. Ты ведь не только на большой дороге путников потрошил, верно?

Некоторое время Штырь, набычившись, изучал идеально острое лезвие, затем вдруг широко улыбнулся, обнажив выщербленные желтые зубы.

— Дело давнее, командир. Было время… я командовал эскадроном тяжелой кавалерии. Имперской кавалерии, парень. Помнишь историю про «Бешеных топоров»?

Темплар задумался… да, эту историю слышали многие — во всяком случае, все те, кто интересовался событиями в Империи лет десять назад. Очередное восстание — в Империи это было нормальным явлением, особенно на окраинах, которым всегда доставалось меньше благ, чем столице и близлежащим территориям. Всколыхнулись сразу три провинции — и Император недолго думая бросил на подавление бунта один из полков тяжелой кавалерии, «Серебряные топоры»… Латная конница растоптала наспех собравшуюся толпу черни, несмотря на трехкратное численное преимущество повстанцев. Такое случалось ранее не раз — после разгрома уцелевшие должны были бы вернуться к своим полям и огородам, чтобы снова безропотно выплачивать дань, Существенно повышенную — в качестве дополнительного наказания.