* * *

Куда бы ни бросала Зику Глика его лагерная судьба, с кем бы из солагерников он ни общался, он всегда старался узнать побольше о чаше страданий, выпавших на долю еврейского народа: собрать данные о том, где и сколько было уничтожено евреев. Если бы он вел записи, в его мучительном, непредсказуемом существовании они могли бы пропасть или же он мог поплатиться за них жизнью. Но Зика обладал феноменальной памятью на цифры, держал их в уме тысячами. Теперь он знал, что во время восстания его почти наверняка убьют и все с таким трудом добытые цифры пропадут с ним. Зика искал встречи с Казимержем Смоленом. Он жил теперь в другом бараке, и увидеться было очень сложно. Ему помог случай — Казимерж сопровождал группу коменданта в лагерь Биркенау. Когда он ушел в уборную, Зика юркнул за ним. Уборная была сделана по последнему слову санитарной техники, с сильным протоком воды, чтобы устранить запах. Она стала местом многих кратких встреч. Зика и Казимерж сели рядом на стульчаках в дальнем углу. Зика шептал:

— В лагере организуется восстание.

— Знаю, Залман Градовский говорил мне об этом.

— Как ты к этому относишься?

— Это героический поступок. Но погибнет много людей, очень много. И каких людей!

— Я знаю — тебе нельзя уйти из конторы. А я дал согласие Градовскому и Дережинскому.

— Дай бог тебе выжить. Послушай, если тебе удастся уйти в лес, держи направление на восток. Там есть деревни, в них тебя могут спрятать наши поляки. Запоминай, что я тебе говорю.

И в течение двух минут он шепотом рассказал Зике о деревнях в пределах десяти километров на восток и дал имена верных людей, живущих там.

— Они тебя спрячут и не выдадут.

— Спасибо тебе, Казимерж. Есть у меня еще просьба: если ты выживешь, расскажи после войны людям, какие жертвы понесли в лагерях евреи. Именно евреи.

Казимерж шептал:

— Конечно, расскажу. Немцы не считали людей, которых сразу по прибытии отправляли в газовые камеры. Но я скопил данные по спискам депортаций и по прибывшим железнодорожным составам. Я подсчитал, что убитых евреев в Освенциме было миллион четыреста сорок тысяч, а поляков — сто сорок шесть тысяч[28].

Так в углу уборной лагеря Биркенау состоялся важный для Зики разговор.

На рассвете 7 октября 1944 года произошло восстание. Залман Градовский заложил в печь крематория всю взрывчатку, какая у него была. Раздался оглушительный взрыв. Десяток заспанных немецких охранников прибежали на взрыв и сразу были убиты. Оружие быстро распределили между собой, захватили несколько гранат. Немедленно прибежало полсотни солдат с пулеметом, а за ними мчались машины, груженные уже несколькими сотнями. Началась жаркая перестрелка, восставшие отходили к заграждению. Часовые с вышек вели по ним прицельный огонь. В перестрелке погибло втрое больше узников, чем немцев. Градовский командовал и всех подбадривал. Он бросил гранату в сторону пулемета, и тот замолк, но сам он в следующую минуту был убит. Дережинский и Зика вели отступление к заграждению, обоих ранили, но не тяжело. Немцы поливали пол-лагеря пулеметным огнем, убежать удалось всего девяти заключенным. Они прятались в лесу трое суток, но немцы вылавливали их поодиночке и отвозили в пыточные бараки номер 11 и 13.

Дережинский и Зика ночами пробирались лесом в направлении деревень, указанных Казимержем Смоленом. Днем они прятались в ямах и оврагах, ели только ягоды и грибы, которых было много. Истощенные до предела, они добрались до селений, верные поляки спрятали их по одному в разных деревнях. Там они оставались почти три месяца — до новогодней ночи 1945 года. За это время их раны зажили, они отъелись, у них появились силы.

В ту ночь немцы устроили тотальную облаву по всем деревням и все-таки нашли обоих. Их привезли в лагерь и поместили в барак № 11 — самый страшный. Между этим бараком и 10-м находился пыточный двор — там узников пытали, а потом расстреливали у стены[29].

Дережинский умер от пыток на второй день, Зика много раз терял сознание, но каждый раз выживал. Вот когда пригодилась общая натренированность его организма. 5 января 1945 года была устроена массовая казнь: повесили женщин, принимавших участие в восстании. Перед смертью, с петлей на шее, обессиленная Роза Робота крикнула: «Мщение!..» В отместку за восстание немцы убили и вывезли вглубь Германии 58 тысяч узников. Зика оставался последним выжившим из повстанцев. Его хотели пристрелить тут же у стены, но Йозеф Менгеле, «ангел смерти», возможно, собрался провести на нем свой последний опыт. Он приказал:

— Пусть подыхает голодной смертью, — и Зику оставили в запертой камере: наблюдать, сколько он сможет просуществовать без еды и питья.

Прошло тринадцать дней, Зика был в предсмертной коме. Но Менгеле, окончивший три университета, не смог правильно рассчитать, на сколько дней хватит у Зики жизненных сил. Холод в помещении и, как следствие, гипотермия, помогли организму Зики продержаться дольше. И неожиданно 18 января 1945 года немцы покинули лагерь. В лагере еще оставалось семь с половиной тысяч истощенных и до предела ослабленных узников. Зика Глик валялся на холодном полу в запертой камере, и никто о нем не знал.

Поспешно покидая лагерь, комендант и его адъютант забыли про Казимержа Смолена. Они не застрелили его, не захватили с собой. И неожиданно для себя он остался единственным работником конторы Освенцима, которому предстояло передать советским войскам лагерь с семью с половиной тысячами узников. Проведя в нем полных пять лет, он хорошо знал помещения складов и бараков, у него были ключи, которые при бегстве бросили немцы. Первым делом он открыл склады, чтобы заключенные могли собрать в них для себя скудные остатки питания, которые не забрали немцы. Толпы голодных истощенных людей медленно плелись туда, поддерживая друг друга, и с жадностью хватали, что попадалось под руку. Смолен стоял тут же и кричал им:

— Не наедайтесь сразу, не то умрете. Ешьте медленно и понемногу.

Но он видел, что многие не могли удержаться и сразу накидывались на еду. Ему даже пришлось отнимать ее у некоторых. Но они вцеплялись в еду, кричали:

— Кто ты такой, что командуешь нами?

Кое-как наладив их скудное питание, Казимерж поспешил в 11-й барак. Он знал: Зика, мертвый или живой, должен быть там. Он судорожно открывал одну за другой двери пыточных камер и наконец увидел его, лежащего в глубокой коме, при последнем издыхании. Казимерж пытался вливать воду в его полураскрытый рот — Зика не реагировал, никакой надежды спасти его не было.

В это время в ворота лагеря входили советские солдаты. Первым на территорию Освенцима пришел взвод разведки 14-й отдельной стрелковой дивизии 2-го Белорусского фронта. Командир взвода старший лейтенант Михаил Цалюк знал по карте, что здесь располагается лагерь военнопленных. В его обязанности разведчика входило разузнать у местного населения, что лежит на пути дивизии. Он узнал из рассказов крестьян, что это лагерь уничтожения евреев и поляков. То, что они рассказывали, потрясло его.