Усмехнулся – позабавили воспоминания. Был в командировке в одном северном городе, так одолели звонками и поскребываниями в дверь. Пришлось достать удостоверение и пригрозить коридорной, только тогда атака жриц любви прекратилась. А еще смешно было то, что он как-то незаметно для себя поставил на роль жены Абину. Женщина, женатая на женщине, – ну не смешно ли? Впрочем, в кое-каких странах ничего смешного бы в таком факте не увидели.

– Тут будешь жить, – кивнул Гекель, – и пока что без разрешения из помещений не выходи. Вот еще что… Ханар, приведи!

Ханар кивнул, вышел, и Гекель замер, усевшись в кресло и закинув ногу на ногу. Посмотрел на Сергея внимательно, будто запоминая его черты, кивнул, как если бы подтверждал свои мысли, побарабанил пальцами по колену и, чуть усмехнувшись, сказал:

– Сейчас я кое-что тебе продемонстрирую, и ты должен усвоить урок – раз и навсегда. Попробуй создать Знак. Любой, который у тебя получается. Давай, давай, не стесняйся! Ну!

Сергей замер, не решаясь совершить пасс рукой, потом собрался и начал мысленно выстраивать Знак Земли, подкрепляя это необходимыми движениями. Он почти закончил колдовство, когда вдруг почувствовал боль – болела шея, спина, голова, а потом все тело прострелило такой острой болью, что Сергей едва не потерял сознание. Руки невольно опустились, и начавший мерцать Знак растаял, рассыпавшись мерцающими искрами. Боль тут же пропала, и Сергей смог вздохнуть.

– Теперь понял? Колдовать в этом ошейнике ты не можешь. Без моего позволения не можешь. Ничего, сейчас отойдешь. Вытри пот салфеткой. Это еще не все. Я хочу, чтобы ты избавился от иллюзий. Совершенно! Ага, вот и Ханар. Давай их сюда! Сюда! Вот так.

Сергей посмотрел, кого привел Ханар – это были два молодых человека, испуганных паренька. Один толстый, как бочка. Он задыхался, видимо, ожирение схватило его за горло, а может, просто больное сердце. Второй – увечный, хромой, одна нога короче другой, отчего тот передвигался с большим трудом, помогая себе рукой, упертой в бедро. Этот парень был на удивление красив, с ангельским, почти женским лицом андрогина. Большие испуганные глаза и матовая, смуглая кожа лица, еще не видевшая бритвы. Парнишка дрожал, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

На шеях обоих парней виднелись серебристые ошейники – не блестящие, как у Сергея, а серебристые, матовые, похожие на Сергеев как две капли воды.

– Смотри, Серг! – Гекель достал медальон, в центре которого был вделан небольшой светлый камешек. – Так вот, это – Медальон Хозяина. Эти двое рабов принадлежат мне, и значит, ошейники настроены на меня. Смотри – я нажимаю на светлый камень – видишь, загорелся огонек? Я представил лицо этого парня, представил весь облик парня, и теперь амулет показывает, что я нахожусь рядом с ним: если бы раб был дальше, чем на пять шагов от меня, огонек начал бы моргать, и чем дальше, тем реже. Можно его настраивать, да. Но это тебе уже ни к чему, главное, что должен знать – я найду тебя везде, где только можно. Понятно? Теперь – Ханар, дай пилу! Принес? Хорошо. Да не мне дай! Вон тому, уродливому! Да не толстяку, тощему дай! Ну-ка, пили ошейник толстяка! Ну! Ага! Больно, да? Нельзя пилить ошейник раба! Искры хороши, правда, Серг? Красиво! Ошейник видишь? Ни царапинки! А вот теперь смотри – я нажимаю вот этот камешек, черный, второй справа… Видишь, как ему больно? Видишь?

– Перестань! Оставь его! – не выдержал Сергей, глядя, как корчится и вопит хромой парень, а из-под его ошейника поднимаются струйки вонючего дыма, пахнушего горелым мясом. – Не нужно!

– Нужно! – жестко сказал Гекель. – Я сказал, значит нужно! Ничего, он сейчас успокоится. Видишь, он уже потерял сознание, а сейчас ошейник пережжет ему позвоночник и он успокоится навсегда. Что ты его жалеешь? Это раб! И урод! Я благодетель – дал ему возможность быстрее уйти на Колесо Жизни, получить новое, хорошее тело, а еще – улучшил породу людей, избавив его от ненужного поганца! Какая-нибудь девка могла бы соблазниться на его смазливую физиономию, и что бы тогда? Снова уроды? Снова эти ничтожные, непригодные к жизни существа? Теперь очередь толстяка. Ффуу… как нехорошо! Обмочить штаны! И это мужчина?! Ты видишь, Серг? ЭТОТ – достоин жить?! Я считаю – нет! Но я его отпущу. Иди, толстяк! Иди, иди, я тебя отпускаю! Выйди из дверей и шагай – да туда, в те двери! До встречи… когда-нибудь. И где-нибудь.

Толстяк, пошатываясь, зашагал к дверям, хлюпая мокрыми башмаками и оставив после себя вонючую желтую лужу.

После того как парень вышел из апартаментов, некоторое время было тихо, потом Гекель легко поднялся с кресла и, поманив Сергея рукой, подошел к окну:

– Смотри! Смотри – скорее, сюда! Видишь?

Сергей выглянул во двор, по которому перемещались люди, – несли корзины с овощами, тушки птиц и баранов, просто пробегали по хозяйственным делам, коих в таком огромном комплексе великое множество.

Вначале Сергей не понял, что имел в виду колдун, но через несколько секунд увидел толстяка, только что вышедшего из этой комнаты. Парень мчался по двору, едва не сшибая слуг, так, как если бы за ним гналась сама смерть. Потом будто споткнулся – упал и, проехавшись на животе по брусчатке, остался лежать, корчась и хватаясь за шею. Что происходило с этой самой шеей, Сергей не видел, только когда толстяк затих, а его голова отделилась от туловища – замер, не в силах ничего сказать, и лишь молча созерцал тело, а еще, заметный даже отсюда серебристый ошейник, сжавшийся до размеров яблока, и темно-красную лужу крови, хлынувшей из разорванных сосудов. Ошейник будто мерцал и на глазах расправлялся, обретая обычный размер.

– Вот так! – удовлетворенно заметил Гекель. – Если ты выйдешь из комнаты и отдалишься от нее на некоторое расстояние – с тобой будет то же самое. Расстояние устанавливаю я. Могу сделать так, что ты не сможешь отойти и на пять шагов. Или на шаг! Теперь понятно? Ты мой! Навсегда! Хочешь ты этого или нет! И если хорошо работаешь – получаешь все, что захочешь, в разумных пределах. Если не хочешь работать – заставлю, и тогда ты узнаешь силу моего гнева! Как эти уродцы, не достойные жить на свете.

Колдун помолчал секунд десять, будто собираясь с мыслями, и добавил:

– Я все сказал. Теперь ты остаешься здесь, пока не понадобишься. Когда понадобишься? Тогда, когда пожелаю. Мне пока что не до тебя. Приучайся к терпению, а еще к тому, что все мои указания – закон. Сейчас тебе принесут укрепляющие снадобья, обед, наполнят ванну. Вымойся как следует, я не терплю грязи. Твоих женщин доставят к тебе вечером. Пока побудь один. Женщины будут тебе прислуживать, и ты можешь делать с ними все, что хочешь, – хоть выпотрошить и съесть. Они твои.

Гекель улыбнулся и со смешком добавил:

– Быть рабом у раба – что может быть хуже? Правда? Нет, не правда. Есть гораздо худшая участь, и тебе это известно. А если все-таки не известно – не советую проверять это утверждение на практике. Пойдем, Ханар, у нас очень много дел.

* * *

«Видел? Так-то… вот тебе и убежать! Отрежет башку на фиг, и все! Вот это попадалово, Серега! Это не просто попадалово… это… это… задница! Все старый хрыч предусмотрел! Не дернешься!»