– Вот одежда. Если ты не заметил – на тебе нет ни единой нитки. И башмаки. Одевайся.

Сергей неловко натянул одежду, руки плохо слушались, ноги не сгибались. Простоять всю ночь у столба – это не в ресторане кутить.

Зуд напал на Сергея, когда он выходил из камеры. Кровь, расходясь по конечностям, устроила такой тарарам, что Сергей невольно сморщился и порывисто вздохнул, пытаясь растереть кожу и как можно скорее прекратить мучения. Гекель заметил это, слегка улыбнулся и, сделав пару пассов, выбросил открытые ладони в сторону узника. Сергей вскрикнул – тело охватило жаром, будто окатили кипятком из здоровенного ковшика. Через секунду ожог прошел – вместе с зудом. Сергей был бодр, будто и не был всю ночь прикован стальными цепями.

Он не стал спрашивать, что это было. Какая разница? Слова заклинания отложились в голове, пассы запомнились – как и все, что Сергей видел и слышал. Захочет Гекель рассказать об этом колдовстве – расскажет. Не захочет – да и черт с ним.

Захотел.

– Заклинание бодрости, – пояснил Гекель равнодушно, не глядя на Сергея, размеренно шагая по длинному коридору. – Часа три будешь бегать, как молодой ягненок, потом свалишься от потери сил и проспишь сутки. Хорошее заклинание, вот только использует твои внутренние ресурсы, а их, как погляжу, у тебя не так уж и много. Когда придем, дам тебе укрепляющие настойки, а еще тебе нужно будет хорошо поесть. Ты худой, как скелет. Твое тело истратило все свои ресурсы на беспорядочную трансформацию образов. Удивительно, что ты вообще выжил. Знаешь, почему Мерцающих так мало? Увидеть такое чудо практически невозможно.

– Подыхают, – мрачно предположил Сергей, глядя себе под ноги, на вытертый тысячами арестантских подошв каменный пол.

– Хмм… в общем-то, верно, – слегка улыбнулся Гекель. – Но слишком сухо, не информативно. Ханар, можешь рассказать поподробнее?

– Мерцающие в большинстве своем никогда не прекращают мерцание и сваливаются в неконтролируемое изменение формы тела. А раз ресурс тела человека ограничен, то изменения неминуемо приводят к смерти. Верно, учитель?

– Молодец! Видишь, Серг, что значит научный склад ума? Догадался, сделал верный вывод, все разложил по своим местам. А ты – «дохнут»! Так-то вот!

Мужчины подошли к столу, за которым сидел здоровяк, вскочивший, когда Гекель приблизился. Мужчина вытянулся, прижав левую руку к груди и вытянув правую вдоль бедра. Гекель кивнул:

– Я пришлю к тебе посыльного. С женщинами в сороковой камере все в порядке? Никаких проблем нет?

– Да какие проблемы, когда у них ошейники! – осклабился тюремщик. – Все нормально с ними, господин! Плачут только, и все. Да это обычное бабское развлечение, плакать-то! А так все в порядке – кушают, спят, оправляются. Не болеют.

– Отлично. Скажи старшему, что я велел выдать тебе пять монет за старание. Серебра, конечно.

– Благодарю, господин советник Гекель! – Тюремщик вытянулся еще больше, и казалось, что он выгнулся дугой, стараясь показать свое рвение. Гекель улыбнулся уголком рта и пошел дальше, поднимаясь по лестнице к светлому проему двери, расположенной, как прикинул Сергей, на высоте пятиэтажного дома.

Подивился – за каким чертом нужно было так глубоко загонять эту самую темницу? То ли использовали естественные пещеры, то ли это была прихоть кого-то из власть имущих, но только темницы находились на невообразимой глубине, совершенно не нужной для такой цели.

– Видите, юноши, – вдруг начал Гекель, – человек получил пять серебряных монет и теперь будет работать еще лучше! В чем мораль? Каждый труд должен быть вознагражден! Если верно служишь – получаешь блага, жизнь, если ты нерадив и, более того, предаешь своего хозяина – получаешь кару. Это суть всей жизни, вся ее правда. А главное в ней, в жизни, это то, что есть люди ведомые и ведущие. И вот эти ведущие суть лучшие, отмеченные богами, которые должны решать – кому жить и как жить. Весь мир создан для них, остальные лишь почва для того, чтобы лучшие пускали свои корни, размножались, улучшали породу. Я могу занять первое место в этом мире – значит, я его займу! А если не смогу – тогда не достоин, тогда пусть это место займет лучший!

Но главная задача первого состоит в том, чтобы улучшать род людской, чтобы отбраковывать тех, кто портит породу. Добиваться, чтобы размножались только те, кто достоин. Зачем плодить уродов? Зачем жить дуракам, пьяницам, наркоманам? Зачем жить тем, кто размножается, как крысы, производя все больше и больше негодного человеческого материала?! Мир не так велик, как кажется, и если заполонить его уродами… они уничтожат сами себя и весь мир. Жаль, что меня не поняли даже те из ученых мужей, что отличаются умом, обладают знаниями, и десятой доли которых достаточно, чтобы осчастливить любого здешнего ученого.

– Это где же проживают такие великие ученые? – равнодушно переспросил Сергей, раздумывая – что будет, если он сейчас врежет козлу по затылку и убежит – прямо в этом ошейнике. Не пилится? Разберемся! Все в мире пилится! Во всех мирах. Капля камень точит!

– Есть такой остров… Киссос. Вот там! – медленно ответил Гекель, помолчав пару секунд. Задержался на пороге входной двери, повернувшись к Сергею, усмехнулся и, неожиданно подмигнув, добавил: – Вы его еще увидите. Красивое место, я вам скажу! Очень, очень красивое. И опасное. Для чужаков. Но мы придем не как чужаки. Как хозяева!

Гекель шагнул за порог, и через несколько минут все трое подходили к одной из дверей замка геренара, возле которой, как и у выхода из темницы, стоял наряд стражников, отсалютовавших Гекелю.

Сергей слегка удивился – прошло не так много времени, а уже каждая собака во дворце знает, что Гекель важная личность! Откуда?

И тут же решил – скорее всего, стражников собрали и объявили… что объявили? Да какая разница, в каких фразах это было сделано. Сообщили, кто тут хозяин. Главное, что теперь Гекелю салютуют, как геренару. Вот и все.

Путь из темницы завершился в апартаментах, состоящих из нескольких больших комнат – четыре спальни, гостиная, ванная комната, столовая, – целый комплекс, непонятно на кого рассчитанный.

Этот «номер» смахивал на бордель – плюшевая безвкусица, широченные постели, все, как Сергей видел, и не раз, в подобных земных заведениях. Здешние публичные дома он еще не видел, хотя и собирался как-нибудь посетить – чисто для интереса, чтобы посмотреть, как тут обстоят дела с труженицами секс-фронта. Останавливала мысль о том, что он будет делать с девицами, будучи в женском теле?

Впрочем, в таких заведениях имелись специалистки любого профиля, это Сергей знал наверняка. Однако связываться с ними брезговал – не хотелось получить какую-нибудь экзотическую болезнь… да и Абины хватало. Была бы та похолоднее, может, тогда и решился, но чего от добра добра искать?

Вообще-то Сергей всегда был такого мнения, что если бы все жены были красивыми и умели как следует удовлетворять своих мужей, то измены случались бы только по пьянке или где-нибудь в длительной командировке, когда выбора нет – или Дуньку Кулакову, или потную, пахнущую дешевыми духами и чужой спермой девку, скребущуюся вечером у дверей твоего номера: «Отдохнуть не хотите?»