Я стала лихорадочно вспоминать, когда в последний раз видела хлебный нож, который всегда хранился в ножевом блоке у нас дома. Люк брал оттуда ножи и положил их обратно. Но положил ли? Я чувствовала, что должна прекратить сомневаться и удержать дурные мысли, летевшие со скоростью света по рельсам, которые инспектор специально проложил, чтоб завести меня в ловушку.

— Моя клиентка не имеет отношения ни к одному из этих убийств — ни преднамеренного, ни случайного. — Джуди говорила тихо, тем голосом, который заставляет прислушиваться. — Все, что вы упомянули в связи с ее именем, смехотворно. У вас нет доказательств ее причастности. Я подаю ходатайство о ее немедленном освобождении.

— Она сможет выйти отсюда утром, — мрачно произнес инспектор Уэйнрайт.

Он старался не подавать виду, что раздосадован неудачей. Я не попалась на его удочку — по крайней мере, пока. Он был мастером своего дела, но чтобы вырвать признание так, как пытался, выбрал не того человека: врачи умеют хранить тайны, это первое, чему нас обучают.

Джуди сжала мое плечо, скрывая в опущенном взгляде торжество:

— Еще одна короткая ночь, и все. К утру вы вас выпустят под залог.

Инспектор Уэйнрайт покинул комнату с выражением спокойствия на лице. У него имелся козырь, о котором он не сказал, и я тревожилась, что это могло оказаться опасным.

Мне не спалось, в камере было душно. Я вся вспотела, простыня промокла и скомкалась под моей спиной, но не было окна, которое я могла бы открыть, чтобы впустить ночную прохладу и взглянуть на звездное небо.

Чтобы скоротать время, я затеяла игру «Что, если бы». Что, если бы тем февральским вечером я не стала бы возвращать карточки в клинику, а сразу поехала домой? Люка приняла бы Дебби, а не я. Мы познакомились бы позже, на вечеринке Офелии, и даже поболтали бы, но причин гулять по саду не нашлось бы. Люк не пригласил бы меня посмотреть дом во Франции, и я не осталась бы с ним на пять дней. Возможно, однажды я увидела бы его на Подворье гуляющим под руку с женой. Встретившись, мы остановились бы и поболтали, Нейтан и я, Люк и Офелия. Я могла бы впечатлиться его внешностью и теплотой, но ко времени, когда добралась бы домой и включила чайник, уже забыла бы о нем. И он был бы сейчас со своей семьей во Франции, а не сидел бы под замком, обвиненный в ужасных убийствах моих воображаемых врагов. У меня по-прежнему была бы моя работа, и муж доверял бы мне. Не отвлекаясь на личную жизнь, я могла бы сблизиться с дочерью и наладить с ней отношения. Она рассказала бы мне о молодом человеке из библиотеки и поделилась бы новостью о своей беременности. Кому, как не матери, полагается узнать об этом первой?

Моя душевная боль непрерывно нарастала, пока не заполнила собой все пространство камеры.

Утром приехала Джуди. Меня освободили под залог, но могли по мере продвижения расследования в любой момент отменить это решение. Потребовалось некоторое время, чтобы утрясти все формальности. Я была обязана оставаться дома или в непосредственной близости от него, не имела права поддерживать связь с клиникой и общаться со свидетелями и должна была отмечаться в полиции. Мне пришлось сдать свой паспорт. Я согласилась на все, лишь бы поскорее вернуться домой.

Я отчаянно хотела увидеть Лиззи.

Июнь 2017 года

Нейтан ждал меня на парковке возле полицейского участка Мелшхема, прислонившись к машине. Когда я показалась, он быстро направился навстречу, и тут же ко мне с телефонами наготове рванула группа журналистов. Раздались крики:

— Привет, док. Скажите, когда вы впервые встретились с Люком Лефевром?

— Рэйчел, неужели вы забыли о правилах, запрещающих соблазнять пациентов?

— Ответьте, это вы подтолкнули своего любовника к убийству?

Вспотевший мужчина в тесноватом костюме тыкал микрофоном мне в лицо. Невысокая женщина с рыжим конским хвостом на затылке и мрачной решимостью во взгляде щелкала камерой, остальные толпились позади них. Я отвернулась от леса рук с телефонами, Нейтан затолкал меня в машину и быстро выехал со стоянки; покрышки взвизгнули на повороте. Губы мужа были сжаты в тонкую линию.

— Боже, Нейтан. Откуда они узнали, что я выйду сегодня?

— Они и не знали, просто дежурили здесь. Рядом с домом то же самое. Они подстерегают Лиззи. Газеты пишут только о нас. Это было в национальных новостях, чего ты ожидала, черт побери?

Я ничего не ожидала, особенно такого. Я старалась сосредоточиться на вопросах Уэйнрайта, думала о Люке и Лиззи. Я совершенно забыла о внешнем мире, жаждущем пикантных подробностей.

— Как Лиззи?

— Прячется.

— Она в порядке?

— Да.

— Ты говорил с ней?

Нейтан резко притормозил, оказавшись в опасной близости от фургона перед нами. Его руки крепче сжали руль.

— А можно подождать с вопросами, пока мы не доедем до Солсбери? Я очень устал и паршиво сплю.

Очевидно, по ночам его, как и меня, одолевали разные мысли. Он тоже часами не мог заснуть, и все по моей вине. Я закрыла глаза. По крайней мере, с дочерью все было в порядке. Теперь Нейтан вел машину более плавно. Я согрелась и, хоть и пыталась сопротивляться дремоте, постепенно погружалась в глубокий сон.

Вскрикнув, я очнулась от толчка, когда машина притормозила у светофора. Мы уже были на въезде в Солсбери, возле моста на Уилтон-роуд. За футбольными полями и городскими крышами виднелся шпиль собора. Я поняла, что проспала почти час, и выпрямилась на сиденье. Нейтан смотрел на меня.

— Я видел те снимки. — Он перевел взгляд на дорогу, его голос звучал очень тихо.

Я не хотела, чтобы фотографии попались ему на глаза, прежде чем появится возможность с ним поговорить, а теперь они будут всплывать в его сознании годами, ведь такое не забыть. Лицо Нейтана было спокойным. Если бы не его руки, судорожно сжимавшие руль, все выглядело бы как наша обычная поездка по магазинам.

— Кто их тебе показал?

— Я сам нашел. В твоей медицинской сумке.

— Когда?

— В тот вечер, когда тебя арестовали. Чуть ранее полиция обнаружила такие же у Брайана. Они пришли, когда мы ужинали у Виктории. Не застав нас, они взломали замок и все перерыли, а потом отправились за тобой. После обыска дом выглядел как место преступления. Твоя медицинская сумка лежала нараспашку, второпях они оставили в ней пару фотографий. Если только не хотели порадовать меня намеренно.

Я представила этот момент: потрясенный моим арестом, Нейтан попрощался с Викторией, вернулся в наш дом и обнаружил разбросанные бумаги и книги, вываленные из шкафов, а посреди всего этого — мою открытую сумку с фотографиями, на которых я занималась любовью с Люком.

— Я положила конверт в сумку, но понятия не имела, что внутри. Прости, что тебе пришлось их увидеть.