class="p1">До моего совершеннолетия осталось всего четыре дня. Надеюсь, Томас не успеет выдать меня. Он случайно услышал слишком много, и сейчас я не могла придумать никакого достоверного объяснения для наших обмолвок.

– Я прячусь от мистера Фиггинса, – пояснила я так же тихо и ткнула пальцем в фотографию. – Вот от него. А он, похоже, что-то задумал.

– Я бы тоже от него прятался, – сознался Томас, еще раз глянув на фотографию. – Но ты, получается, э-э-э… девчонка? То есть девушка? И вы знали? – обвиняющим тоном спросил он, оборачиваясь к Генри и Хэйвуду.

У Тома был такой ошарашенный и несчастный вид, что я невольно улыбнулась.

– Потом будем разбираться, кто что знал. Сейчас надо придумать, что с этим делать.

Сдвинув чайник, Генри положил газету на середину стола. Пока мы разговаривали, большая часть адептов уже успела поесть и покинуть столовую, и мы остались почти одни, не считая пары старшекурсников в другом конце зала.

– Воскресенье уже завтра, – медленно проговорил Хэйвуд, – а газета сегодняшняя. Обычно подобные объявления печатают за месяц. Он хочет, чтобы у нас не было времени ничего предпринять.

Почему-то это «нас» отозвалось теплом в моем сердце. Получается, Хэйвуд поможет мне разобраться со взявшейся из ниоткуда фальшивой Эмили Бишоп? Генри после этих слов тоже бросил на Хэйвуда долгий оценивающий взгляд. Видимо, он счел помощь моего бывшего соседа полезной, потому что не стал возражать против его участия.

– Это может быть ловушка, – подумав, заявил Генри. – Возможно, Фиггинс хочет, чтобы настоящая Эмили заявилась на свадьбу и возмутилась, что ее хотят подменить самозванкой.

– Но тогда он сразу меня схватит! – воскликнула я. – Завтра мне еще не будет восемнадцати. Однако… – В голову вдруг пришла мысль, от которой я на миг замолчала, а потом медленно продолжила: – Может, мистеру Фиггинсу и не нужна настоящая Эмили Бишоп. У него есть все мои документы. Он может просто взять в жены самозванку по моим документам, а потом, предположим, она оставит записку, что жизнь ей не мила, положит ее на берегу озера и спокойно уедет. А Фиггинс объявит меня погибшей и получит мой дом и все остальное.

– Разве можно просто так подменить одного человека другим? – не согласился Хэйвуд. – Газеты читаем не только мы, то есть не только Бримсон. Кто-то из твоих знакомых, – он пронзительно посмотрел мне в глаза, – так же увидит это объявление и решит поздравить молодых. Думаю, они не станут молчать, если заметят подмену.

– Если только Фиггинс не наймет охранников и не прикажет им не пускать никого в церковь, – заметил Генри.

За столом воцарилось молчание. Я судорожно прикидывала разные варианты. Генри, нахмурившись, уставился в одну точку. Томас все не мог поверить в услышанное и разглядывал меня, пытаясь сообразить, девушка я или обманываю, и нервно жевал хлеб. Хэйвуд барабанил пальцами по столу. Он и нарушил молчание первым.

– Нужно пойти туда и не допустить этой свадьбы, – решительно произнес он, и его глаза на миг загорелись серебристым колдовским огнем. – Думаю, мага его охранники не удержат.

– Двух магов, – согласился с ним Генри. – Если брак состоится, он будет иметь юридическую силу, поэтому его нельзя допустить.

– Трех магов! – Томас, похоже, тоже решил присоединиться к разрушению планов Фиггинса. Однако и Хэйвуд, и Генри единогласно воспротивились, заявив, что кто-то должен остаться здесь со мной на случай, если Фиггинс все-таки появится в академии. Томас тут же преисполнился значимости от возложенной на него задачи, и я начала немного переживать, что от его пыла охранять меня может получиться больше вреда, чем пользы.

Еще через полчаса план был готов. Генри заявится на свадьбу, изображая оскорбленного возлюбленного. Должна же быть какая-то польза от сплетен? А Хэйвуд поможет ему. Они собирались вместе разоблачить самозванку, устроить скандал и вызвать полицию. Причем сделать это до того, как мистер Фиггинс наденет на палец фальшивой Эмили кольцо.

Ох, какой завтра выйдет жуткий скандал… Его будут обсуждать еще много месяцев. Но ничего не поделаешь, между сплетнями и Фиггинсом я выбираю сплетни.

Хорошо, что в субботу мы не учились, потому что после таких известий сконцентрироваться на занятиях я бы точно не смогла. Весь оставшийся день прошел в обсуждении плана и уточнении разных деталей. Когда же я осталась одна, то обнаружила, что хожу из угла в угол по комнате, не в силах остановиться. Только бы завтра все прошло успешно! А не то я все-таки окажусь замужем за Фиггинсом.

Подумав об этом, я вдруг осознала, что уже не так боюсь этого, как два месяца назад. Потому что Фиггинсу нужна не я, а деньги. В худшем случае он их получит, а я сбегу и останусь без цента. Ничего, у меня есть друзья, они не оставят меня в беде. Да и два таких сильных мага, как Хэйвуд и Генри, не могут не справиться. Им нужно всего лишь расстроить свадьбу, а люди справляются с подобными вещами и без всякой магии.

Немного успокоившись, я села в кресло – хоть Хэйвуд и съехал, но свою мебель не забрал, – и снова взяла в руки злополучную газету. Ну и мистер Фиггинс! Как можно было подумать, что вот эту особу получится выдать за меня? Да она же толстая! Ну ладно, толстая сверху. Талия у нее вроде бы тонкая, но всем же видно, что это исключительно заслуга корсета.

Негодующе фыркнув, я отложила газету. Ничего, завтра мои друзья выведут эту самозванку на чистую воду. Они вызовут полицию, и там ее, надеюсь, так запугают, что больше она не станет притворяться кем-то другим и подставлять невинных людей, выходя замуж по их документам. Аферистка.

Под вечер я уже настолько вымоталась из-за переживаний, что уснула, едва добравшись до кровати. А утром первой мыслью было то, что сегодня все решится – либо победит Фиггинс, либо мы. Наскоро приведя себя в порядок, я вышла в коридор и практически сразу наткнулась на Хэйвуда, подпирающего стену. Он ждал меня? Тогда почему не зашел? Вроде браслет еще должен пропускать его в комнату. Наверное, он не хотел меня смущать. Следовало признать, после того как Хэйвуд узнал, что я девушка, он стал вести себя исключительно по-джентльменски.

– Доброе утро. – Он отлепился от стены и пошел рядом со мной. Я тут же почувствовала, что дар речи словно покинул меня. Более того, я совершенно не знала, куда деть руки. Карманы! Точно, у меня в пиджаке есть карманы.

– Доброе утро, – нервно отозвалась я, и, казалось, эта фраза разорвала внезапно одолевшее меня проклятие молчания. – Но оно пока какое-то недоброе, то есть немного нервное. Вот когда все свершится,