Миновав несколько грязных плохо освещенных коридоров, мы, наконец, дошли до большой арки, за которой простирался огромный зал, по всей видимости, играющий роль своеобразной приемной.

Наглухо задернутые тяжелые занавеси, воланами спускавшиеся до самого пола, обилие огромных полотен, изображавших сцены битв, громоздкая мебель — все это производило гнетущее впечатление.

С опаской ступая по холодным каменным плитам, я осторожно разглядывала мрачное помещение, невольно задаваясь вопросом: неужели я действительно жила в этом замке, каждый день бывала в этих покоях, сотни раз равнодушно взирала на истекающих кровью людских воинов, изображенных на сумрачных картинах, скованных тяжелыми рамами?

И хотя пока у меня не было причин не верить вампиру, душа судорожно сжималась от одной только мысли об этом…

Мои внутренние метания были прерваны звуком приближающихся шагов. Я неохотно обернулась, не желая пропустить появление того, кто должен был помочь мне вспомнить. Чем громче становился звук шагов, тем шире расцветала улыбка на лице сопровождавшего меня вампира. Однако улыбка эта была пугающей: казалось, она затронула только губы, а глаза же так и остались во власти вечного холода. И, несмотря на кажущееся радушие и внимание, меня не покидало чувство враждебности, царствующей в атмосфере замка. Все вокруг было чужим, и могла лишь надеяться, что это ощущение исчезнет, как только память вернется.

В этот момент в комнату вплыла холеная блондинка, от которой, несмотря на кажущуюся безобидность, за версту несло опасностью. Остановившись в проеме, она промурлыкала, глядя прямо на вампира:

— Ты посылал за мной, Атоний?

В этот момент она, наконец, изволила заметить присутствие в комнате постороннего.

На секунду глаза ее блеснули, а в следующее мгновение она уже стискивала меня в холодных объятиях. Окончательно растерявшись, я смиренно ждала окончания этого неясного для меня проявления чувств. Спустя пару секунд она так же резко отступила и, метнув быстрый одобрительный взгляд на стоящего в стороне вампира, проговорила тонким высоким голосом:

— Катрина, ты, наконец, очнулась! Как я рада! Ты не представляешь себе, как я волновалась за тебя!

Прерывая поспешную речь небрежным жестом, вампир, по всей видимости, приходящийся ей господином, пояснил, медленно приближаясь к нам:

— К сожалению, я вынужден огорчить тебя. Твоя подруга ничего не помнит — рана оказалась слишком серьезной. Поэтому потребуется твоя помощь для того, чтобы память вернулась к ней.

Издав изумленный вскрик, красавица сочувствующе взглянула на меня. Где-то в глубине ее глаз, за волнами жалости на одну-единственную секунду словно всколыхнулось темное облако триумфа; но может быть, мне это только привиделось, так как в следующий миг она с жаром произнесла:

— Не печалься, моя дорогая. Вот увидишь, память обязательно вернется к тебе, я уверена! Ну а я приложу все усилия для того, чтобы ты как можно скорее вновь стала той, кем всегда была — бесстрашной безжалостной воительницей, одним из лучших клинков клана Крейц!

— Крейц… — я робко повторила вслух имя своего клана, пробуя его на вкус, пытаясь всколыхнуть хоть какие-то чувства.

— Да. Перед тобой сейчас находится глава клана — твой владыка и господин Атоний, — предугадав мой вопрос, пояснила блондинка, устремляя взор на вампира. Обменявшись им двоим понятными взглядами, они усмехнулись чему-то, а затем Атоний, продолжая улыбаться, представил мне стоящую рядом со мной вампиршу:

— Моя сестра — и по совместительству, твоя лучшая подруга — Иризи. Я очень надеюсь, что вы быстро восстановите те теплые отношения, что были между вами.

— Я тоже очень на это надеюсь, — загадочно проговорила Иризи и вновь довольно улыбнулась. Словно они с братом знали что-то, что их очень забавляло, но делиться этим со мной они не спешили.

Я продолжала растерянно стоять в центре зала, растерянная полученным потоком информации. Сложно было даже на мгновение представить, что моим призванием было воинское искусство. Но если моя подруга, которую я, к сожалению, тоже не помню, так уверенно говорила об этом, значит так оно и было.

Насладившись моим видом, брат с сестрой перемолвились парой неслышных фраз, вслед за чем Атоний быстро нас покинул, сославшись на дела, требующие его вмешательства. Напоследок он еще раз задержал свой взгляд на мне, и, прежде чем исчезнуть в темном проеме арки, произнес мягким вкрадчивым тоном:

— С нетерпением жду нашей следующей встречи, Катрина. Надеюсь, ты быстро вспомнишь все и скоро в полной мере вернешься к своим привычным обязанностям…

Мое замешательство, вызванное его странными словами, за которыми явно крылось нечто большее, было настолько заметным, что даже Иризи, после ухода брата заметно призадумавшаяся, обратила на это внимание:

— В чем дело, Катрина? Тебя что-то смутило в словах господина?

Я слегка поколебалась, не зная, можно ли говорить с ней на такие щекотливые темы, но рассудив, что раз мы были подругами, наверняка не раз обсуждали подобное, поделилась своими сомнениями:

— Он так произнес последние слова… Я имею в виду его тон… — отчаявшись доходчиво объяснить, я собралась с духом и разом выпалила: — Скажи, есть ли что-то между нами, о чем я не помню?

Я со страхом ожидала ответа. Когда на ее холеном личике лениво расплылась широкая улыбка, все мои потаенные страхи обрели твердую почву. Стараясь не показать, насколько сильно меня пугает одно только предположение о связи с ее братом, я упрямо вздернула подбородок, все же желая получить твердый четкий ответ. И он не заставил себя ждать. Каждое слово, произнесенное медовым высоким голоском, наносило кровавую рану моей душе:

— Да, Катрина, ты можешь гордиться положением, что занимала. Вся женская половина замка могла только мечтать о статусе главной фаворитки, коим ты обладаешь.

И словно мне было недостаточно ее слов, она мстительно добавила, помедлив пару секунд: — Я уверена, брат с нетерпением ждет того момента, когда ты вернешься в его постель.

Не став долго наслаждаться эффектом произнесенных ею слов, Иризи двинулась к выходу, величественным жестом повелев следовать за ней.

Я послушно шла вслед за тонкой фигуркой, облаченной в богато украшенное драгоценными каменьями платье, подметавшее пыльные плиты кружевным подолом, и в глубине души поражалась тому факту, что мы с ней были подругами. Необъяснимо, но все в ней вызывало необъяснимый страх и тревогу, хотя видимых причин для этого не было.

Быть может, все дело в том, что я не помнила ничего из своего прошлого, и потому все вокруг воспринимала как угрозу? Я успокаивала себя таким объяснением, стараясь пока не задумываться о своем положении любовницы главы клана. Несмотря на его привлекательную внешность и учтивые манеры я не могла без содрогания думать, что когда-то делила с ним ложе и, самое пугающее, — что мне предстояло делать это вновь.