пляжиком мысом, которые местные называют «щовбами», неподалеку от камышей прятались двое. Один из них уже довольно пожилой человек, а вот второй — юноша, который выглядел намного более тревожным, чем абсолютно спокойный старик. Он казался совершенно непроницаемым для каких-либо переживаний, а его взгляд скользил по глади реки лениво и спокойно. Днестр — самая быстрая река на Украине. Ее горный нрав преподносит постоянные сюрпризы. На такой реке работа контрабандиста опасна вдвойне — надо не только пограничников опасаться, надо сторожиться и сурового нрава реки. Впрочем, за все эти годы что-что, а нрав реки старый балагура Лойко знал как свои пять пальцев.

Вот чуть колыхнулась стена камыша, на пятачке у камышей появилась еще одна сгорбленная фигура, которая старалась двигаться как можно незаметнее. Это был Рувим. Он знаком показал, что все в порядке. Лойко чуть заметно вздохнул, значит, его «посылка» нужному человеку была принята, и секрет недалеко отсюда их движения через реку не заметит. Мгновенно старик преобразился, он так же бесшумно вскочил на ноги, а через несколько минут он с зятем уже выводил из камышей лодку, спрятанную так, что о ее существовании Антон не догадывался до той самой минуты, как нос лодки не показался из-за камышей. Очень быстро все втроем погрузились в лодку. Так же тихо, стараясь не шуметь, мало ли что, миновали прибрежные камыши и, еще тише, стали выплывать на середину реки. Старик не пустил Антона на весла — чтобы тот не шумнул ненароком. Сам-то старик был еще в силе, он греб энергично, но с его весла и капля воды не падала с шумом на воду. Так же бесшумно греб и Рувим. Да… зятык попался старику ему под стать. Такой же ловкий в этом нелегком деле. Одеты все трое были по-походному. Серые рубахи, темные потертые, видавшие виды пиджаки, такие же, только почти черные, фуражки, да сапоги, в которые были заправлены черные штаны. Вид совершенно бандитский. Антон не видел ни у Рувима, ни у Лойка оружия, но не сомневался, что что-то на дне лодки должно быть припрятано. Сейчас они очень тихо, как только могли, перебирались на ту сторону.

Антон вспоминал разговор-инструктаж, который состоялся накануне их выхода.

— Слушай меня внимательно. От этого наша жизнь зависит, — старый Лойко говорил очень тихо, но так четко, почти не картавя, видимо, сильно волновался.

— На этом берегу все схвачено. И там все готово. Весточку я вовремя послал. Теперь что там… Почти сразу после высадки тебя встретит мой человек. Его зовут Яков. Я с ним говорить не буду. Он и так всё знает. Идете молча. Он выведет тебя к селу. Там надо быть осторожным. Опасайся местных жандармов. Могут тебя ограбить за нечего делать. Яша тебя проведет, куда скажешь. Ему надо будет заплатить. Он тебя грабить не будет, возьмет, сколько положено. Поможет там… Ничего не говори. Я с тебя ничего не возьму. Тебе там пригодиться. Если идешь навсегда, запомни Василь Мунчану, он в страже пограничной. Скажешь ему, что от меня. Отдашь вот это… И не благодари. Без этого тебе никак. Бери! Или я тебя, что, зазря на тот берег отправляю? Он поможет тебе с документами, оформит беженцем, или еще как лучше. Я ему верю. Он деньги берет, но дело свое делает.

Теперь во внутреннем кармане пиджака Антона лежала тряпица с золотыми монетами, царскими червонцами. Антон ничего не мог понять. Мир вокруг него рушился на его же глазах. Все, во что он верил, все, что знал — все казалось ему неправдой. Он решился тогда, хотел отказаться от монет, но напоролся на такой взгляд старика, что молча забрал монеты, и только потом смог спросить: «Почему?». Старого балагуру такой вопрос не смутил. Он ответил коротко, но так, что больше расспрашивать не хотелось: «Твой отец спас мне жизнь. Пришло время отдавать долги».

Им все-таки везло. Тучи стали гуще, свет луны померк еще больше. Антон удивлялся, как они еще могут ориентироваться на реке, но Лойко точно знал две вещи: где они сейчас и куда надо плыть. В такой же тишине, осторожно орудуя веслами, они подобрались к пологому бессарабскому берегу, нос лодки с легким шорохом уткнулся в пляжный песок, совсем рядом с такой же удобной камышевой завесой. Они выпрыгнули из лодки совсем недалеко от камышей, Рувим и Лойко почти бесшумно, а Антон несколько неуклюже, нашумел, удостоился неодобрительного взгляда старика, мол, мог бы быть половчее, тут же, так же без слов, старик указал парню направление чуть-чуть вправо от места высадки. Потом легонько коснулся Антона, типа пожелал удачи и попрощался в одном жесте, и они с зятем потащили лодку куда-то вглубь зарослей.

И только тут Антон понял, что действительно оказался на той стороне, что вот сейчас и начинается его новая жизнь. Ему было боязно и весело, наконец-то… Но парень решил не разбираться в чувствах, стоя столбом в воде, а как можно аккуратнее, стараясь быть бесшумным, направился к месту, где его ждал проводник. Совсем не шуметь получалось у него плоховато, но от места назначения он выбрался достаточно скоро. Вот и та ива, под которой его должны ждать. Только там… никого не было. Антон опешил от неожиданности. Все же складывалось так хорошо! Неужели сейчас Господь перестал укрывать его, и он глупо попадется румынскому патрулю? И что тогда? Только бы не убили… А могут. Золото и деньги заберут, а его тут же и утопят. Было такое, рассказывали. Антон подошел к дереву, глаза уже привыкли к темноте, так что, ему казалось, он должен видеть все, но фигуру человека, отделившуюся от дерева, он так и не заметил. А потому стал, нелепо расставив руки и открыв рот. Невысокий мужчина где-то лет сорока смотрел на парня в упор и молчал.

— Яков? — еле-еле выдавил из себя Антон.

— Угм… — подтвердил предположение Антона человек. — Так это ты тот паренек, которому старый Лойко велел помочь?

— Так, — подтвердил догадку встречающего Антон.

— Предположим, — мужчина поскреб щетину на подбородке, после чего добавил: — И что тебе тут надо?

— Мне надо к Василю…

— Ты мне не мути, говори, чего тут хочешь, а потом я решу, к кому тебя подвести. Может, обойдемся кем попроще, чем домнул Мунчану.

— Я хочу поступить в духовную семинарию, стать священником, — наконец решившись, выдавил из себя Антон.

— От, б… — от неожиданности у Якова не нашлось никаких слов, кроме этих двух… — Да… — через какое-то время выдал проводник. — Такой подлянки я от старика не ожидал. Как