— Вот и отлично. Ваши воспоминания могут оказаться поистине бесценными для меня.

— Бесценными? Для вас?

— Не возражаете, если мы встретимся?

— Не возражаю, — на том конце раздался легкий, как и полагается для красавицы с легким дыханием, вздох.

«Три вещи у красавицы должны быть тонкими, три вещи легкими…» — пробормотал Филонов.

* * *

— Цеструм сильно разросся, — доложил садовник Вольф Бреннер, стоя перед цветущей ширмой в положении подчиненного, докладывающего боссу об успехах.

— Очень хорошо… — прошелестел в ответ на это замечание из-за зелени густо переплетенных лиан свистящий шепот.

— Куст уже достиг почти двух метров в высоту. И почти такой же в объеме. Хорошо, что мы запланировали для цеструма достаточно пространства.

— Очень хорошо, очень… — снова прошелестел голос. — И не волнуйтесь… В моем саду цветам места хватит.

Бреннер только согласно кивнул в ответ. Действительно, ярко-красный Cestrum purpureum в отличие от других растений сада, сильно чахнувших в последнее время, похоже, чувствовал себя превосходно. Не отставал от него и Cestrum fraucantium, с оранжевыми цветками. Сочные черные ягоды, унизывающие ветки цеструмов, бросались в глаза даже издали и выглядели, надо признать, очень эффектно.

Однако самому саду было плохо. Исключение составляли лишь цеструмы.

Некое неясное соображение, что-то вроде: «Похоже, в этом прекрасном саду хорошо себя чувствуют только те, кто источает яд», — пришло было в голову славному дисциплинированному садовнику Бреннеру при взгляде на буйно цветущие цеструмы. Но он тут же отогнал столь опасную мысль. Хотя доля истины в этом соображении, несомненно, была: сочные ягоды цеструмов не просто несъедобны — они смертельно ядовиты.

— Что ж, — прошелестел между тем голос, — если цеструмы так хорошо прижились, надо бы отделить несколько черенков.

— Непременно, — поспешил заверить Вольф. — Я обязательно высажу несколько черенков в теплую камеру для укоренения.

И Бреннер предупредительно склонил голову, выслушивая дальнейшие распоряжения.

В общем-то, он никогда не знал точно, видит его беседующий с ним «голос» или нет. Все-таки Вольф предполагал, что видит.

— Всего наилучшего!

И садовник удалился.

Удалился, не предполагая, что всю сцену его общения с «голосом», заснятую на пленку с помощью видеокамеры, увидит вскоре и детектив Дамиан Филонов.

Филонов протянул Кате Гороховой фотоснимок из портфолио, изъятого в зимнем саду.

— Вам знакомо лицо этой девушки?

Горохова удивленно взяла снимок в руки.

— Знакомо ли мне ее лицо?

— Да.

— Еще бы! Это же Рая… Раиса Таирова.

— Ваша подруга?

— Ну, не совсем подруга. К тому же… Видите ли, она…

— Что же она?

— Она погибла. Автокатастрофа где-то в Израиле.

— Где?

— Впрочем, я мало что об этом знаю.

— Почему?

— К тому времени, когда случилась авария, мы с ней уже не общались. Наши дороги давно — и далеко! — разошлись.

— Вот как?

— Я, конечно, знала Раису прежде. В те времена, когда мы обе боролись за корону «Мисс Совершенство».

— Я слышал, во время того конкурса произошла какая-то странная история.

— Слышали? Откуда?

— Ну, слухами земля полнится, знаете ли. К тому же я довольно внимательно изучил газеты того времени. Так что за история?

— Вы так уверены, что я буду с вами откровенна? Что стану рассказывать вам то, о чем мне совсем не хочется вспоминать?

— Почти уверен, что вы будете откровенны. Если, конечно, хотите отвести от вашего супруга подозрения, которые возникли в связи с серией недавних убийств.

— Так вы хотите сказать, что Раиса интересует вас в связи с убийствами? — Горохова испуганно взглянула на фотографию.

— Именно так. В связи с этими убийствами.

— Но… каким образом?

— Итак, — оставил вопрос без ответа Филонов, — я посмотрел газеты того времени: в них много рассказывается про некую «мисс Сочи», юную красавицу, подающую очень большие надежды. «Золотистая южная девушка со вкусом моря на губах» — так о ней писали журналисты. Она и ваша подруга Раиса Таирова были главными претендентками на корону…

— Это правда.

— И?

— Вы хотите знать, что было дальше?

— Да.

— Ну что ж. Видите ли, ближе всего к цели действительно была «мисс Сочи», а вовсе не Раиса. Она и в самом деле шикарно выглядела. Она и Рая были главными претендентками на корону «Мисс Совершенство». Но у «мисс Сочи» шансов было больше.

— А вы?

— Ну, я-то могла стать лишь третьей. И вдруг!

— Да?

— В общем, девушка из Сочи погибла за день до финала конкурса.

Горохова замолчала.

— И?

— Все.

— Я читал об этой смерти, Катя. Но надеялся, что вы припомните подробности. Те, что остались неизвестными широкой публике и журналистам.

— Да какие там подробности! Теперь уж и не вспомнить. Я ведь вышла замуж тогда сразу, как завершился конкурс. И совершенно порвала всякие связи с модельным миром.

— Это гибель «мисс Сочи» произвела на вас такое впечатление?

— Да нет, не в том дело.

— А в чем?

— Видите ли, я, конечно, боролась за корону. Но, наверное, это скорее было для меня лишь способом выйти удачно замуж. Стать женой — вот чего я всегда хотела!

— Правда?

— Знаете, семейная модель очень много значит для девушки. Моя мама была именно такой — хорошей женой и матерью. И что бы ни происходило потом в моей жизни — конкурсы, показы, дефиле, — ее судьба была для меня главным ориентиром.

— Вы хотите сказать, что у остальных девушек в отличие от вас были другие ориентиры в жизни?

— У каких девушек?

— Как вы понимаете, я говорю о Таировой.

— Что вы имеете виду?

— Вы мечтали о семье. А о чем мечтала ваша подруга Рая?

— В общем, вы правы. Она была совсем другая.

— Какая?

— Ну, амбициозна… немного.

— Немного?

— Ну, может, и не немного. Раиса любила разговоры о славе, о деньгах… В общем, ей нужна была корона.

— Что же — у Таировой была другая семейная модель?