кусочком. Ему разрешили нести ее голову. «Я люблю тебя», – шептал он Марии на ухо. Голова была безумно тяжелая. Но хуже всего было то, что тело Марии начало крошиться, когда его спускали вниз. Йенс шел за врачом, который нес ее правую ногу, и увидел, как с нее что-то сыплется. То же самое было с другими частями тела. Сердце выпало из груди и покатилось по лестнице. С глухим стуком оно ударилось о ступени. В конце концов голова тоже рассыпалась. Йенс не смог ее удержать. Он посмотрел Марии в глаза, прежде чем они рассыпались в его руках и, словно песок, утекли сквозь пальцы. Мария исчезла. Превратилась в пыль.

– Тогда мы заберем твою дочь, – сказали врачи. – Может, у нее есть брат или сестра?

Злоумышленники снова скрылись за перешейком со своей добычей, и Йенс не смог их остановить. Он все время спотыкался и в чем-то застревал. Будто бы силы природы противостояли ему. Словно сама природа преграждала ему дорогу и отпугивала. Лес, море, звери… они больше не были его друзьями.

Злоумышленники сбежали совершенно беспрепятственно.

Все, чего хотел Йенс, – остановить их.

Каждый раз Йенс просыпался в холодном поту и плакал. Кошмары мучили его даже днем – он постоянно думал о том, что его сны станут явью. Потом он перестал различать страхи во сне и наяву.

В конце концов все слилось в единое целое.

Почтальон

Тем утром почтальон был в особенно прекрасном настроении. Он был в предвкушении, хотя время года сейчас было неподходящее.

Он вез на Ховедет письмо.

Впервые за все это время письмо от «М» пришло с пометкой «доставить лично в руки». Он, конечно, удивился внезапной перемене в способе доставки, но тем не менее был рад, что наконец удовлетворит свое любопытство. Теперь мог узнать имя отправителя (кем, возможно, была вовсе не мафия, хотя эта версия ему очень нравилась).

Ему, само собой, хотелось выяснить, не был ли «М» как-то связан с «M – Инновации для жизни» – такой отправитель был указан на большой посылке, которую он также вез в тот день Йенсу Хордеру. Адрес компании был зарегистрирован на восточном побережье материка. Почтовые штемпели писем тоже были с восточного побережья. Разумеется, он уже все изучил. У мафиози, в конце концов, есть связи повсюду, поэтому его теория не была лишена смысла.

Почтальон остановился у шлагбаума, вышел из машины и открыл багажник – письмо с посылкой уже были наготове.

Посылка была достаточно тяжелой, поэтому ее пришлось поднимать обеими руками. Квадратная коробка, приблизительно семьдесят сантиметров в длину и ширину и двадцать – в высоту. «Уж точно не сиденье для унитаза», – подумал почтальон (это было первое, что пришло ему в голову). По своему опыту он знал, что в квадратных коробках отправляют что-то круглое. В этой, должно быть, тоже.

С особым страхом он прошел мимо таблички «Вход запрещен». «Да, да, для посторонних», – подумал он. Сегодня он имел полное право зайти к Хордерам, ведь у него были письмо и посылка с пометкой «доставить лично в руки».

Это означало, что получатель должен расписаться в квитанции.

Без подписи он никуда не поедет.

Почтальон обошел шлагбаум справа и с надеждой посмотрел на дом. Если повезет, он мельком увидит Марию Хордер. Было бы невероятно любопытно узнать, как она сейчас выглядит.

Только он шагнул вперед, как его окликнули.

«Эй ты!» – крикнул голос позади, и почтальон резко остановился. Услышанное ему не очень-то понравилось. Обернувшись, он увидел Йенса Хордера, который шел к нему быстрыми шагами.

– Чего это ты вдруг решил, что тебе сюда можно? Читать разучился? Мы разве не договаривались?

Почтальон как в рот воды набрал. Он не привык, чтобы с ним разговаривали таким агрессивным тоном. Лунте тоже иногда выкрикивала грубости и даже бросалась на него с кулаками. Но Йенс Хордер и мухи бы не обидел, тем более – почтальона.

– Да, но…

– Сюда иди! – прошипел Хордер. – Что там у тебя?

Почтальон неохотно переступил за шлагбаум. Он злился, что не выехал немного раньше; тогда у него, возможно, был бы шанс поговорить с Марией наедине. Он невыносимо сильно хотел узнать, чем эти двое тут занимаются.

– Тут заказное письмо и посылка, – ответил он. – Нужна твоя подпись. Поэтому я и…

Подойдя к Йенсу, почтальон замолчал. В руках Хордера было семь или восемь больших, заполненных доверху пластиковых пакетов. Со лба градом катился пот, хотя этим ноябрьским днем точно не было жарко. А еще его борода и одежда… Давным-давно почтальон не видел Хордера так близко. Он выглядел жалким.

– Почему ты больше не ездишь в своем грузовике, Хордер?

– Он заглох давно. Стоит на южной дороге. Пришлось оставить его там и идти домой пешком.

– Зато хоть свежим воздухом подышал.

– Просто отдай письмо, – сказал Йенс, поставив пакеты на землю.

В одном из них почтальон мельком увидел что-то белое. Он аккуратно положил письмо и посылку на пень у шлагбаума, а Хордеру вручил квитанцию и ручку. Йенс какое-то время подозрительно смотрел на него и только потом поставил пару разъяренных закорючек.

– А кто такой этот «М»? – любезно попытался выяснить почтальон.

Он не мог упустить такую возможность.

– Он же постоянно отправляет тебе письма. А теперь и посылку! Я подумал, что, может…

– Если у тебя все, то иди уже, – буркнул Йенс и вернул ему квитанцию и ручку.

В глубине души почтальон надеялся, что Йенс тут же примется открывать посылку.

– Может, тебе помочь с посылкой? У меня есть нож…

– У меня тоже, – холодно ответил Йенс и угрожающе посмотрел на почтальона. Руки Хордера напряглись.

– Ну тогда… всего хорошего! – бросил почтальон и поторопился сесть в машину.

Уже повернув на Хальсен, он увидел, что Йенс все еще стоит у шлагбаума и смотрит на него.

Он походил на дикаря. На слетевшего с катушек дикаря.

Почтальон явно был не тем человеком, чтобы кого-то подозревать, но у него уже давно родилась теория о том, что Йенс что-то сделал со своей матерью, возможно, убил. Может, он спрятал ее труп в этом контейнере? Эта мысль, конечно, никогда бы не пришла ему на ум, если бы он однажды не перекинулся парой слов с паромщиком в Сеннербю. Тот рассказал, что в то Рождество Эльсе Хордер точно не уезжала с Ховедет на пароме – а у него все пассажиры были под контролем. Правда, теории почтальона его совершенно не интересовали. Надо сказать, они вообще мало кого интересовали.

В то же время