— Вот и все, — ласково улыбнулся Багиров. — Ты свободна, моя дорогая. Отныне и навсегда. Прощай.

Сжимая папку с документами в руках, он быстро вышел из камеры.

— До завтра дверь не открывать! — приказал охраннику, и тот согласно кивнул.

Спустя несколько минут джип Влада Багирова несся по трассе в сторону аэропорта. Новый наследник миллионов спешил в Париж.

Время медленно двигалось к обеду, и чета Вороновых с волнением переглядывалась. Они уже полчаса сидели в кабинете директора приюта Святого Мартина на окраине Парижа.

— По правилам нашего приюта вы обязаны провести в его стенах несколько дней. Ребенок должен привыкнуть к вам, прежде чем вы сможете его забрать домой, — заговорил мсье Антуан.

— Мы согласны, — закивала Дарья. — Только покажите нам нашего мальчика, пожалуйста!

— Сейчас наш сотрудник проводит вас в вашу комнату. Через пятнадцать минут у детей будет прогулка. Вы можете присоединиться и познакомиться со своим сыном. А пока возьмите памятку с нашими правилами и внимательно почитайте.

Даша взяла со стола памятку и поднялась.

— Спасибо, мсье Антуан. Даже не представляете, как мы ждем встречи с сыном.

Милая пожилая француженка заглянула в кабинет и поманила их за собой.

— У вас чудесный малыш, мадам, — улыбаясь, заговорила с Дашей на французском языке она. — Он будет счастлив обрести семью. Но имейте терпение, здесь, в приюте, дети немного другие, чем те, которых воспитывали в семьях с самого рождения.

В гостевой комнате не было ничего лишнего — широкая деревянная кровать, небольшой шкаф для вещей, стол и два стула. Небольшое окно вело во двор, к небольшому садику, вокруг которого были оборудованы качели и потертые горки.

Михаил вошел следом за женой и поставил на пол дорожные сумки с вещами.

— Я только переоденусь, и можем идти, — повернулась к нему Даша. — Только я очень волнуюсь. Знать, что он где-то здесь, рядом и не иметь возможности его обнять — ужасно.

— Переодевайся. У нас все получится, — приободрил ее он.

Спустя десять минут они с замирающим сердцем стояли на пороге.

Дети бегали на небольшой площадке, отведенной для игр.

Воспитатель подошла к самому младшему и взяла его за руку. Что-то сказала на французском языке и поманила за собой.

— Это наш мальчик! — прошептала Даша. — Наш малыш, Миша. Вот он!

С замирающим сердцем сделала шаг навстречу.

Мальчик, тот самый, которого она так часто видела на фотографиях, нерешительно посматривал на взрослых своими карими глазками.

Даша почувствовала, как в горле встал ком. Глаза опалили слезы. Не зная, как себя вести, она присела и протянула к нему руки.

— Привет, милый, — заговорила на французском языке она. — Как поживаешь?

Даниэль испуганно посмотрел на нее, потом на Михаила, и вдруг бросился бежать прочь.

Спрятался за потертой горкой и принялся играть с брошенной кем-то машинкой.

— Почему он убежал? — растерянно спросила у воспитателя Даша.

— Он испугался, мадам. Здесь редко появляются незнакомцы.

Дарья вдруг осознала всю горечь своего положения. Этот ребенок был ее родным сыном, но для него она являлась чужой.

Губы задрожали. В красивых голубых глазах блеснули слезы.

— Как же… как же так? — взглянула на мужа она.

— Успокойся, — буркнул он. — Тебе ведь сразу сказали — ребенок должен привыкнуть.

Михаил спустился по ступеням. Засунув руки в карманы джинсов, задумчиво посмотрел на площадку для игр.

Усевшись на корточки, Даниэль продолжал катать машинку перед собой. Остальные дети бегали, перекрикивались на непонятном ему языке и весело смеялись.

«Мой ребенок. Подумать только, — с тревогой следил за сыном Воронов. — Да моя мать бы сошла с ума, если бы узнала, что его три года держали в приюте».

Он подошел ближе. Осторожно присел напротив сына и принялся что-то чертить камешком на земле.

Даниэль замер и принялся настороженно следить за действиями отца.

«Ему почти исполнилось три года. Что дети умеют делать в три года? Он поймет, что мы с Дашей его мама и папа?»

Что-то легкое стукнуло по руке. Отогнав мрачные мысли, Воронов поднял глаза. Маленький Даниэль бросил в него камешком.

Поймав взгляд малыша, Михаил улыбнулся. Ребенок смущенно уткнулся в игрушку.

— Привет, — на русском произнес Михаил. И снова улыбнулся.

Даниэль бросил на него быстрый взгляд и принялся ковыряться в машинке.

Михаил вздохнул и поднялся. Нельзя заставить ребенка принять тебя.

Он вернулся к жене, и они вместе наблюдали за одинокой игрой сына.

— Все получится, — ободряюще произнесла француженка. — Ему нужно время. Попробуйте поиграть с ним в прятки. Он любит.

Воронов хмуро взглянул на нее. Перед глазами всплыли детские воспоминания. Их черно-белые обрывки едва теплились где-то глубоко внутри.

Вот он совсем маленький, бежит по огромному холлу, а за ним следом идет отец. Они играют в прятки. Каким огромным тогда казался ему отец!

«А ведь мой сын тоже воспринимает меня, как огромное и незнакомое чудовище», — мелькнула мысль.

В тот день на контакт Даниэль не пошел.

Ближе к вечеру, когда Михаил вернулся из душевой, Даша горько плакала. Уткнувшись в подушку, она глушила там всхлипывания.

— Даш… ну, ты чего… — тяжело вздохнув, сел рядом с ней он. — Это только первый день.

— Когда мне говорили, что он не такой, как все остальные дети, я думала, они все выдумывают. А оказалось, так и есть! Это я виновата! Я! Ведь я оставила его на три года здесь, такого маленького и беззащитного! Я родила его слишком рано! Мне едва исполнилось двадцать! Я плохая мать… очень плохая…

— Даша! Прекрати истерику! — тряхнул ее за плечи он. — Мы справимся! Даниэль привыкнет к нам и все наладится!

— А если нет? Что тогда? Он ведь думает, что я его предала, когда бросила здесь совсем одного!

— Дети так много не думают, милая! Он привыкнет. У него нет выбора.

В дверь постучали.

— Войдите! — оттирая слезы с щек, громко крикнула Даша.

В комнату заглянула та самая француженка, которая выводила детей на прогулку.

— Мадам, вы можете почитать малышу сказку на ночь, — заметив, что Даша плачет, сбивчиво заговорила она. — Вы, или ваш муж.

— Что она говорит? — приподнял тяжелую бровь Михаил.