– Да… Одно мы знаем о тебе наверняка, Майк, – ты действительно занимался исследованиями.

Получилось, что я сказала это жестче, чем собиралась, но я чувствовала усталость и все еще не могла свыкнуться с тем, что он столько времени прожил под моей крышей, а я не смогла в нем разобраться.

– Простите, – сказал Майк. – Я это заслужил.

Я презрительно фыркнула и начала смахивать пыль с сувениров, которые были расставлены на трехногом столике рядом со старой кассой. Они были такими несовременными, старенькими и в то же время очень трогательными: брелоки с фигурками китов, дельфины, подвешенные внутри прозрачных пластиковых шариков, почтовые открытки и кухонные полотенца с улыбающимися рыбками. Подарки для детей. Но дети больше не заходили в музей. Так для чего были все эти сувениры?

– Послушайте, Кэтлин, у вас сейчас, скорее всего, нет желания со мной разговаривать, но мне действительно нужно кое-что вам сказать. Для меня очень важно, чтобы вы поняли.

– О, я понимаю, еще как понимаю.

– Нет, не понимаете. Я хотел вам рассказать, – признался Майк. – Это правда. Когда я приехал сюда, я думал, что меня ждет обычная работа по разработке плана застройки. Я думал, что приеду и уеду, что никого не заденет этот проект. Но как только я понял, что все обстоит иначе, я старался найти такое решение, чтобы и мой босс в Англии был доволен, и все вы. Мне надо было получить как можно больше информации.

– Ты мог бы поделиться с нами. А мы, возможно, смогли бы тебе что-нибудь подсказать. Тем более что я прожила здесь семьдесят с лишним лет.

– Теперь я это понимаю, – подтвердил Майк, а я с каким-то странным чувством удовлетворения заметила, что у него сносились ботинки. – Но как только я узнал вас всех ближе, это стало невозможно.

– Особенно Лизу, – сказала я.

Назовем это ошибочным предположением.

– Да, и Лизу.

– Послушай, Майк, ты и так умудрился всех здесь встряхнуть.

Я не знала, куда себя девать, просто стоять перед ним мне не хотелось, и я поэтому продолжила старательно наводить порядок. Мы промолчали несколько минут. Я работала спиной к Майку, но чувствовала, что он на меня смотрит.

– В любом случае, – Майк откашлялся, – я посчитал, что это, возможно, что-то изменит. Я сделал несколько звонков. Выше по побережью есть место, где меня… нас готовы принять. Я просто хотел сказать, что мне очень жаль, и если я смогу сделать что-то, чтобы смягчить последствия застройки, вы только дайте мне знать.

Я замерла с тряпкой в руке, а потом повернулась к нему лицом. Мой голос в пустом музее звучал неожиданно громко.

– Как можно смягчить уничтожение семейного бизнеса, которому уже семьдесят лет, Майк? – спросила я.

Тут я заметила, что его наконец проняло.

– Знаешь что? Мне плевать на отель, что бы ты там ни думал. Такие дома не самое большое сокровище, а этот уже не первый год падает в цене. Меня даже залив не волнует. И киты с дельфинами. Надеюсь, эти благодетели, которые повсюду суют свой нос, присмотрят за ними.

Я перекинула тряпку из одной руки в другую.

– Но я тебе скажу то, что тебе следовало бы знать, Майк Дормер. Когда ты уничтожишь это место, ты оставишь Ханну без защиты. Сильвер-Бей – единственное место в мире, где ей не нужно ни о чем волноваться, где она может расти в безопасности, где никто не причинит ей вреда. Я не могу тебе все рассказать, но ты должен об этом знать. То, как ты поступил, отразится на нашей маленькой девочке. И этого я тебе не прощу.

– Но почему вам обязательно отсюда уезжать?

– Как мы можем позволить себе жить в отеле, где нет постояльцев?

– Кто сказал, что у вас не будет постояльцев? Ваш отель кардинально отличается от того, что планируется построить. Всегда найдутся те, кто захочет поселиться в таком отеле, как ваш.

– Притом что рядом отель, где полторы сотни номеров с ванными комнатами и спутниковое телевидение? А зимой предложение: три-за-два и бассейн с горячей водой? Я так не думаю. Единственным нашим преимуществом было уединение. К нам приезжали люди, которые хотели отдохнуть вдали от всего. Они хотели слышать ночью плеск волн, шорох травы и дюн, а не караоке в холле «Хампбэк» или как заезжают и выезжают со стоянки машины по пути к оплаченному буфету. Брось, Майк, ты же имеешь дело с цифрами в коммерческом планировании. Вот и скажи мне, как наш бизнес может остаться на плаву?

Он собрался что-то ответить, но потом только покачал головой.

– Ну так возвращайся к своим хозяевам, Майк. Скажи им, что выполнил задание. Ты заключил сделку, или как там вы, ребята из Сити, это называете.

Я была готова расплакаться, и это так меня разозлило, что я снова принялась за уборку, лишь бы он не видел мое лицо. Семьдесят шесть лет, и чуть не расплакалась, как девчонка. Но я ничего не могла с собой поделать. Каждый раз, когда я думала о том, что Лиза с Ханной уедут от меня, что им придется устраиваться где-то далеко от Сильвер-Бей и все начинать заново, у меня комок подкатывал к горлу.

Я так долго стояла к нему спиной, что была уверена в том, что он ушел. Но, когда я обернулась, он все еще был там. Так и стоял, глядя под ноги, и о чем-то думал.

Наконец Майк поднял голову и сказал:

– Я все исправлю. Прямо сейчас, я еще не знаю как, но я все сделаю правильно.

Наверное, по моему лицу было видно, что я ему не верю, потому что Майк шагнул ко мне и повторил:

– Я обещаю вам, Кэтлин. Я все сделаю правильно.

После этого он, так и не вынимая рук из карманов, повернулся кругом и пошел по дорожке наверх, к дому.

На следующий день я подбросила Ханну в школу, а потом свернула на внутреннюю дорогу и поехала к Нино Гейнсу. Он был одним из немногих, с кем я могла открыто обсуждать свои финансовые дела. Если бы я рассказала Лизе о том, как мало у нас денег, это встревожило бы ее еще больше, и я всегда старалась скрывать, что ее выходы в море с туристами почти не покрывают затраты на содержание отеля.

– Итак, сколько ты имеешь в наличии? – спросил Нино.

Мы сидели в его кабинете. Из окна открывался вид на виноградники. Под непривычно серым небом без листьев они были похожи на выстроившиеся ровными шеренгами батальоны голых прутиков. За спиной Нино были полки с книгами по виноделию и в рамочке постер из супермаркета, где впервые среди прочего рекламировался его «Шираз». Мне нравился кабинет Нино, в нем, несмотря на преклонный возраст хозяина, все говорило о здоровом бизнесе, нововведениях и успехе.

Я нацарапала цифры на листке блокнота, который лежал передо мной, и пододвинула его к Нино. Такое поведение может показаться глупым, но, когда я росла, разговаривать о деньгах считалось неприличным, и даже в мои годы мне все еще было трудно произнести это вслух.

– Это прибыль до обложения налогами. И приблизительный оборот. Нам хватает. Но если надо будет поменять крышу или что-нибудь еще в этом роде, мне придется продать лодку.