посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Награждён орденом Ленина. На родине Героя, в городе Боровичи Новгородской области, его имя носит медицинское училище, где он учился. Именем Анатолия Кокорина названа одна из улиц города.

глава 4

9-я железнодорожная бригада лето 1941 года встретила в Белоруссии у западных границ страны. И так как обстановка на подступах к. г. Ленинграду становилось более угрожающей, с запада немцы подходили к г. Луге, а с севера на г. Ленинград через Карельский перешеек нацелились финские дивизии, 9-й железнодорожной бригаде была поставлена задача прикрывать железнодорожные направления Карельского перешейка у северо-западных границ.

Период отмобилизования и развёртывания проходил в сложных условиях, и требовал большого напряжения сил и высоких организаторских способностей командного и политического состава. Бригада была укомплектована командными кадрами в основном из запаса.

Особое внимание уделяли минно-подрывному делу. В батальоне было только два человека знакомых с ведением таких работ, а батальону требовалось десятки специалистов. Обучались команды по эвакуации верхнего строения пути с использованием транспортёра-путеразрушителя системы «Червяк». Изобретение было сделано самим комбригом В.Е. Матишевым. К 31 июля 9-я железнодорожная бригада прибыла на северо-западную границу, на станцию Антреа.

Было раннее утро 1 августа 1941 года. 9-й железнодорожный батальон получил приказ привести в действие систему заграждений на участках от города Выборга до госграницы СССР с Финляндией. Накануне войска противника нанесли по частям 23-й армии удар, в результате того боя врагу удалось прорвать полосу обороны, перерезать коммуникации, и развить наступление в направлении города Выборга.

Батальон собрался в КП и майор Д.А. Петрайтис спокойно зачитал приказ. В приказе было написано, что надо было необходимо разрушить пути, станции и мосты на участке длиной более 60 км. Часть оборудования, если позволит обстановка, эвакуировать. В помощь 1-го отдельного им прислали 2 роты соседнего батальона.

— Приказ должен быть выполнен во что бы то ни стало. Всем командирам штаба и политработникам немедленно отправиться в роты, как предусмотрено планом. — сказал твёрдо Д.А. Петрайтис.

В 10 часов утра на узловую станцию Антреа прибыл Я.М. Майоров. 1 августа был жарким. В 7 км от станции в районе деревни Калалампи были слышны взрывы, кипел бой. На одном из путей стоял длинный состав из платформ. Бойцы грузили на них стрелочные переводы, рельсы, шпалы. Из редко над головой с зловещим шорохом проносились снаряды. Дальнобойная артиллерия противника била по большому заминированному железнодорожному мосту через реку Вуокса. Тот мост при отступлении должен быть взорван во что бы то ни стало.

— Где командир роты? — спросил Я.М. Майоров пробегающего мимо него красноармейца.

— Там! — Красноармеец показал рукой в сторону тупика.

В тупике готовили к работе путеразрушитель системы «Червяк». Огромная петля из согнутых швелеров подсовывали под рельсы, затем цепляли к паровозу, и тот тащил её срезая крепления, корёжа и увеча за собой верхнее строение пути.

— Прикрытие выставили? — спросил Я.М. Майоров Рогозина.

— Так противник ещё далеко! — ответил Рогозин.

— Фашисты могут оказаться тут с минуты на минуту. — сказал Майоров.

Финны появились вечером. Роту автоматчиков атаковали советские батальоны с территории близлежащего сахарного завода, пытаясь по-видимому овладеть станцией, а затем прорваться к мосту через реку Вуоксу и захватить его невредимым.

Выставленный в охранение взвод лейтенанта Боговина встретил врага дружным огнём. Получив отпор, финны стали ждать подкрепления и, когда оно прибыло вновь пошли в атаку. Бой гремел уже на всей станции. Метко косил из пулемёта младший сержант Громов. Связной красноармеец Красносельский несколько раз под пулями пробирался от подразделения к подразделению, передавая приказы и распоряжения командира.

Финны успокоились только с насуплением темноты. Ночью прибыл Д.А. Петрайтис со взводом красноармейцев. Батальон продолжал разрушать станцию. Всё более ценное грузили на платформу. Раненных, среди котрых оказался комроты старший лейтенант Рогозин, отправили в тыл.

Когда Я.М. Майоров с комбатом обходили линию обороны и беседовали с бойцами, внезапно завыли мины. Финны пошли в атаку. Во фланг им ударил пулемёт красноармейца Епифанова. Меткие очереди расстроили вражеские боевые порядки, и финны отступили за шоссе. Огневую позицию пулемётного расчёта засекли вражеские наблюдатели. По кустам, где укрывался Епифанов с товарищами, открыли шквальный огонь. Осколками мин и пулями были сражены красноармейцы Карташов и Блатов. Командира расчёта Епифанова ранило. Пулемёт замолчал. Но едва финские автоматчики поднялись в атаку, по врагам снова полосонули меткие очереди.

Истекающий кровью боец косил врагов, воодушевляя своей стойкостью всех защитников станции. Бой продолжался сутки. Огонь и атаки противника усиливались с каждым часом. Финские «кукушки» — снайперы, укрывшись на высоких соснах вокруг станции, старались вывести из строя командиров.

— Надо взрывать вокзал, и отходить к мосту. — сказал Яков Михайлович Дмитрию Августовичу. — Там сейчас люди нужнее.

— Знаю. — сказал Д.А. Петрайтис. — но приказа нету на подрыв!

— А кто его даст? Пехота отошла к реке, наверное, переходит на ту сторону. — сказал Я.М. Майоров. — Мы свою задачу выполнили…

Финны могли обойти, и выйти левее к реке, и захватить очень важную переправу невредимой. Взвод, оставленный для прикрытия, не располагал достаточным количеством людей и огневых средств, чтобы сдерживать натиск врага. Майоров понимал комбата. Приказы на разрушение железнодорожного пути им поступали от командиров стрелковых соединений, в полосе которых им приходилось работать, а зачастую и запрещали производить разрушения, утверждая, что участки не будут сданы противнику, и их ещё можно использовать для движения поездов. Эта нерешительность иногда оборачивалась тем, что враг захватывал перегоны и станции совершенно неповреждёнными. Так было на участках Яккима, Элисенваара, Хитола.

— Всё! Взрываем вокзал и отходим! — сказал Комбат.

К реке они подошли когда там уже шла интенсивная перестрелка между просочившимися группами финнов и бойцами взвода прикрытия. По мосту продолжали отходить части 115-й стрелковой дивизии. Вода в реке кипела от разрывов мин и снарядов. Несколько раз на бреющем полёте проносились немецкие самолёты, поливая отступающих огнём из пушек и пулемётов. Четыре взвода батальона, а также роты 38-го отдельного плотничного батальона быстро заняли заранее позиции у моста, а Майоров с Петрайтисом заторопились к блиндажу, где расположилась подрывная команда и был установлен телефон.

Ещё издали через распахнутую настежь дверь блиндажа они услышали громкий голос комбрига подполковника Василия Ефимовича Матишева. Спустившись, Майоров с Петрайтисом застали его у телефона. Подполковник нервничал. Майоров с Петрайтисом остановились у дверей, ожидая окончания разговора. Из услышанного можно было понять, что комбриг добивался распоряжения, в котором было бы точно указано время взрыва моста. «Наверху» медлили. Хотя было ясно, что к вечеру сюда могли подойти основные силы противника, и двум железнодорожным ротам не хватит сил удержать мост.

Когда В.Е. Матишев закончил разговор, и швырнул трубку