и я это делаю. Что касается письменного общения, стараюсь выражаться кратко и по делу. Он называет мой стиль слишком сухим, а я говорю, что он может критиковать меня, сколько хочет, но я бы назвала свой стиль деловым. Когда он пытается врать и манипулировать, напоминаю ему, что он опять забыл, о чем мы договорились. Я подробно и в письменном виде рассказываю о потенциальном негативном воздействии его махинаций на сына.

Покинув его дом, я увидела, что многие “наши” друзья на самом деле мне не друзья, они не на моей стороне. Я распрощалась с этими людьми, хотя это было чудовищно тяжело, и мне часто бывает одиноко. Однако прошло уже несколько месяцев, и у меня появились настоящие товарищи, которых я очень ценю, – они потрясающие. Я также восстановила общение со старыми приятелями и очень ценю их тоже. Я решила так: те, кто внушает мне, что я плохой человек, не будут частью моей жизни.

Для себя я веду дневник, чтобы сохранить описание происходящего. На этапе расставания заметила, как важны приятные мелочи: удобная одежда, музыка и вкусные запахи. Я носила с собой ароматизированный крем для рук, а на рабочем столе у меня стоял маленький флакон духов. Я слушала любимую музыку при каждой возможности. Музыка играет важную роль в жизни моего сына – он использует ее для самовыражения, ведь его голос, его мнение часто заглушалось во время развода из-за злости и отвержения со стороны отца. Материальные проявления тоже важны: я подстригла волосы и перестала их красить, выбросила одежду, которую муж дарил мне, и купила себе новую. Я повесила занавески, которые раскритиковал один из его друзей, избавилась от старых, потрепанных стульев, которые терпеть не могла, и собираюсь повесить картину с изображением читающей женщины, которую он высмеял. Она напоминает мне человека, оставшегося наедине со своими мыслями. Все это сильно помогает.

Также хочу сказать, что психологи не приносили никакой пользы, пока я сама не осознала, что со мной происходит. Они сосредоточились на моих проблемах, а не на их причинах (у меня к тому времени уже был психический диагноз, и все мои трудности обычно списывали на него). Что касается мужа, психологи обсуждали его проблемы с алкоголем, а не систематические попытки контролировать меня за счет проявлений ярости. Я чувствовала себя так, будто меня винят в том, что я не ушла раньше. Поэтому, мне кажется, нужно очень осторожно выбирать, кому доверять. Психолог должен понимать причины вашего поведения». – Сандра (Вашингтон).

«Терапия, лекарства, группы поддержки». – Мэри (Вашингтон).

«Год назад я занялся самосовершенствованием и убеждаю себя: практически все, что моя бывшая жена говорила обо мне и сумела внушить мне, неправда». – Грег Т. (Индиана-Хиллс, Колорадо).

«Я постоянно молилась. При каждой возможности включала христианскую музыку, песни о вере, поддержке, надежде, Божьей любви… Важные для меня песни звучали по радио как раз в тот момент, когда я в них нуждалась. Мой пастор, его жена и моя церковная семья стали потрясающим источником силы и вдохновения. Я говорила с парами, пережившими то же самое, что и я. Это сильно помогло мне, а поскольку у нас был схожий опыт, я часто прислушивалась к их советам, хотя было тяжело. И я каждый день молюсь о том, чтобы Бог защитил меня от него, от всего, что он хочет сделать со мной. Если он станет меня преследовать, пострадает и моя дочь, так что я молюсь о защите для нас обеих». – Шеннон (Центральный Огайо).

«Я много читала, но спустя два с половиной года только начинаю восстанавливаться и анализировать, кто я на самом деле. С самого начала я приняла решение обязательно выяснить, что мне действительно нравится, а не “кажется нравится”. Мне до сих пор тяжело, но с каждым днем становится легче. Впервые за свои шестьдесят лет я живу одна. Это было самой большой победой для меня!» – Мишель (Мельбурн).

«Я прочитала все книги, какие нашла, ходила на терапию дважды в неделю и общалась в интернете с теми, кто пережил схожий опыт. Скажу вот что: нужно найти знающего терапевта, иначе это может быть опасно». – Гайя (местонахождение не указано).

«Терапия – замечательный способ рассказать свою историю в безопасной обстановке. Доверенные друзья, которые умеют поддержать и помочь советом. Чтение книг и онлайн-материалов о нарциссическом абьюзе на многое открывает глаза и помогает не чувствовать себя чудовищно одинокой после расставания. Медитация и практика осознанности, успокаивающая и сосредоточивающая. Физические упражнения помогают справиться с депрессией». – Джемма (Великобритания).

«Я прервала с ним контакт, много читала о нарциссическом расстройстве личности, находила истории других выживших, вела дневник, рассказывала об этом людям, которым доверяю. Занялась тем, чем не могла заниматься, пока была в этих отношениях. Признала тот факт, что все это было обманом с самого начала и что я не виновата в том, что он выбрал меня». – Дияна (Куала-Лумпур).

«Молитва и забота о себе. Оба метода эффективны для меня. В молитве я могу поблагодарить Бога за то, что Он создал меня женщиной. По каким-то странным причинам мой абьюзер хвалил меня, когда я вела себя по-мужски, и всячески поощрял это. Приняв свой гендер, я могу заботиться о себе и развивать свою женственность, к которой я сейчас, в 38 лет, все еще привыкаю». – Эргсмит (Южная Калифорния).

«Недавно я вступила в онлайн-группу поддержки и много времени уделяю поиску информации о нарциссах и ведению дневника». – Пэм В. (Нью-Джерси).

Вред и польза психологических консультаций для жертв нарциссического абьюза

Я считаю, что терапия с квалифицированным профессионалом, который хорошо разбирается в этом типе травмы, может быть невероятно полезна. В принципе поддержка человека, который понимает этот вид абьюза, необходима для восстановления и исцеления. К сожалению, поскольку психологи до сих пор игнорируют нарциссический абьюз, далеко не все профессионалы способны предложить жертвам деликатный и валидирующий подход. В итоге некоторые терапевты повторно, хоть и ненамеренно, виктимизируют своих клиентов, не видя истинных причин их страданий. Они побуждают жертв проанализировать свою роль в абьюзе – особенно часто такое встречается в терапии для пар, где обеим сторонам предлагают изменить поведение и искать причину проблемы внутри себя. Это, безусловно, замечательно – анализировать себя и стремиться к самосовершенствованию, но подобная инвалидация может внушить жертвам, что никакого скрытого абьюза на самом деле не существует, а это очередной газлайтинг, убеждающий их остаться в отношениях с нарциссом и постараться все исправить.

Помимо терапии с квалифицированным профессионалом, многим жертвам будет полезно поделиться своей историей с другими выжившими, которые пережили схожие испытания.

Есть замечательные валидирующие и эмпатичные психологи-консультанты (некоторых я упоминаю в этой книге), но есть и специалисты по ментальному здоровью, не понимающие, насколько травматичным может быть абьюз. К примеру, нейтральное, безэмоциональное выражение лица или поза могут быть крайне болезненны для жертвы, которая нуждается в валидации перенесенного ужаса и абьюза. Лилли Хоуп Лукарио в своем блоге «Исцеление от комплексной травмы и ПТСР» (Healing from Complex Trauma and PTSD) написала блестящую статью о том, как нейтральный подход психолога может навредить жертве и повторно травматизировать ее.

Также следует обратить внимание на то, правильно ли терапевт судит о реакции жертвы на нарциссическое поведение, которое не так хорошо изучено, как триангуляция, бойкот, шантаж, клеветническая кампания и так далее; понимает ли он, насколько тяжело уйти из абьюзивной ситуации и восстановиться после травмы. Многие психологи плохо разбираются в травме и ее последствиях и склонны осуждать жертву за то, что она слишком долго остается в отношениях, или реагирует определенным образом, или испытывает определенные чувства к абьюзеру.

Валидирующий профессионал знает, что абьюзивные отношения нелегко разорвать и что психологические причины, такие как травматическая привязанность, будут мешать восстановлению. Многие психологи неверно понимают, насколько завуалированным и коварным может быть абьюз, и считают, что жертва проецирует или реагирует слишком чувствительно. В результате они акцентируют внимание на реакции клиента, а не на признании абьюза.

На мой взгляд, лучше всего проходить терапию с психологом, специализирующимся на травмах, который проявляет эмпатию к боли клиента, понимает глубину травмы и мягко, не осуждая и не ставя конкретные сроки, направляет жертву к самосопереживанию, которое лично я считаю корнем истинных изменений. Клиент с большей вероятностью уйдет из токсичных отношений, если получит валидацию своей боли и будет знать, что кто-то его понимает.

Как отличить валидирующего терапевта от невалидирующего

• Обсуждая абьюзивный инцидент, невалидирующий психолог обращает внимание на ваши слова или действия, которые якобы спровоцировали насилие. Он будет случайно или намеренно убеждать вас в том, что корень проблемы – вы сами, а не нарциссический абьюз: например, отметит, что вам надо решить проблемы с ревностью, если вы упоминаете о случаях триангуляции или неверности.