– Ладно, не только, – говорит Дилан. – Я столкнулся с ней в лобби на следующий день после того, как она переехала в Бартоломью. Мы начали флиртовать, потом, ну, встречаться. Правилами это вроде бы не запрещено. Но на всякий случай мы ничего не афишировали. Поэтому я не могу сказать, в каких мы были отношениях. Сам толком не знаю.

Я вспоминаю ночь, проведенную с Ником, и понимаю, про что говорит Дилан.

– Сколько это продолжалось?

– Недели три, – отвечает он. – Потом она ушла. Никого не предупредив. Ни единого слова. Просто испарилась. Сначала я думал, у нее что-то случилось. Но она не брала трубку. Не отвечала на сообщения. Тогда-то я и начал волноваться.

– Ты спрашивал Лесли?

– Она сказала, что Эрику не устраивали правила, и она решила съехать. Но при мне Эрика никогда ничего не говорила про правила. Ни разу не пожаловалась.

– Может, что-то изменилось?

– Что могло измениться за одну ночь? – говорит Дилан. – Я ушел из ее квартиры вскоре после полуночи. А наутро ее уже не было.

Ингрид пропала при таких же обстоятельствах. Это трудно не заметить.

– Лесли говорила с Эрикой лично?

– Нет, та оставила записку, – говорит Дилан. – Заявление об увольнении, как выразилась Лесли. Говорит, Эрика подсунула его под дверь ее кабинета вместе с ключами.

Я смотрю на диораму; меня нервируют чучела леопардов. Один из них смотрит на кустарниковую свинью, зато другой будто бы уставился через стекло прямо на посетителей.

Я отворачиваюсь и смотрю на Дилана:

– И тогда ты начал ее искать?

– Ты про объявления? Я развесил их через несколько дней. Начал беспокоиться, когда прошло двое суток, но Эрика так и не ответила. Сначала я пошел в полицию. Без толку. Сказали, что…

– Что у тебя слишком мало информации, – заканчиваю я. – Мне сказали то же самое про Ингрид.

– В общем-то, они правы, – говорит Дилан. – Я мало знаю про Эрику. Ни дату рождения. Ни того, где она жила до Бартоломью. Рост и вес я прикинул на глаз. Я надеялся, что кто-нибудь узнает ее фото и позвонит мне. Я просто хочу убедиться, что она в порядке.

Мы доходим до другой диорамы. Стая гиеновидных собак бежит по саванне в поисках добычи.

– Ты не пытался связаться с ее семьей? – спрашиваю я у Дилана.

– У нее нет родственников.

У меня замирает сердце.

– Совсем?

– Она была единственным ребенком в семье. Потом родители погибли в аварии, когда она была еще маленькой. Ее вырастила тетя, которая скончалась пару лет назад.

– А ты? У тебя есть родные?

– Нет, – тихо отвечает Дилан, глядя не на меня, а на собак. Их в стае шесть. Маленькая сплоченная группа. – Мама мертва, отец, наверное, тоже. Черт его знает. Был брат, но его убили в Ираке.

Еще один временный жилец, у которого не осталось семьи. Как и у меня, Эрики и Ингрид – здесь явно прослеживается тенденция. Либо Лесли выбирает сирот из соображений благотворительности, либо потому, что ей нужны отчаявшиеся люди.

– Сколько тебе платят? – спрашиваю я.

– Двенадцать тысяч за три месяца.

– Мне тоже.

– Тебе это не кажется странным? С какой стати платить бешеные деньги за то, чтобы кто-то пожил в твоей роскошной квартире? Большинство людей с удовольствием согласятся и забесплатно.

– Лесли говорила, что это…

– Мера предосторожности? Да, мне она сказала то же самое. Но тут еще и все эти правила… Здесь что-то не так.

– Тогда почему ты не ушел?

– Мне нужны эти двенадцать тысяч, – говорит Дилан. – Через четыре недели я смогу забрать деньги. После этого ноги моей здесь больше не будет, хоть мне и некуда больше идти. Эрика считала так же.

– Ингрид тоже. И я.

– Эрика говорила про Бартоломью и про то, какой он, ну, стремный. Слышала истории про всякую жуть, которая здесь случалась?

Я мрачно киваю, вспоминая разложенных на тротуаре мертвых слуг, Корнелию Суонсон с ее убитой служанкой, спрыгнувшего с крыши доктора Томаса Бартоломью.

– Я думал, Эрика преувеличивает, – Дилан качает головой и горько усмехается. – Загоняется по пустякам. Теперь я думаю, что она была слишком легкомысленной.

– В каком смысле?

– В Бартоломью происходит что-то странное, – говорит Дилан. – Я уверен в этом.

Группа школьников наконец нашла дорогу наверх. Они заполняют все свободное пространство, громко болтая и оставляя на стеклах диорам липкие отпечатки ладоней. Дилан отходит в другой конец зала. Я встаю рядом с ним возле другой диорамы.

Гепарды в высокой траве.

Снова хищники.

– Слушай, ты можешь просто сказать мне, что происходит? – говорю я.

– Через пару дней после исчезновения Эрики я нашел вот это.

Он достает из кармана кольцо и протягивает мне. Такие кольца покупают выпускники в память о школе. Золотая безвкусица. У всех в моем классе были такие кольца. Кроме меня – даже тогда я посчитала это пустой тратой денег. Гравировка вокруг фиолетового камня сообщает, что владелица кольца закончила Данвиллскую среднюю школу в 2014 году. Внутри кольца выгравировано имя.

Меган Пуласки.

– Я нашел его за диванной подушкой, – сказал Дилан. – Подумал, что оно принадлежало кому-то, кто жил в квартире до меня. Может, другому временному жильцу. Я спросил Лесли, и она подтвердила, что за квартирой 11В присматривала девушка по имени Меган Пуласки. Это было в прошлом году. Казалось бы, ничего особенного, да?

– Думаю, дальше будет хуже, – говорю я.

Дилан кивает.

– Я погуглил имя – хотел отправить ей кольцо по почте. Нашел Меган Пуласки, которая закончила среднюю школу в Данвилле, штат Пенсильвания, в 2014 году. А в прошлом году она пропала.

Я возвращаю кольцо, не желая больше держать его в руках.

– Я смог связаться с ее подругой, – рассказывает Дилан. – Та распространяла по интернету объявление о пропаже вроде того, которое я сделал для Эрики. Она сказала, что Меган – сирота, и ее уже больше года никто не видел. В последний раз, когда Меган с ней говорила, то сказала, что живет в Манхэттене. В каком-то здании с горгульями.

– Похоже на Бартоломью, – говорю я.

– Это еще не все, – предупреждает Дилан. – Несколько дней назад я отправился на пробежку в парке. А когда вернулся в Бартоломью, увидел в лобби Ингрид. Она никуда не шла. Просто стояла у почтовых ящиков и смотрела на дверь. Ждала меня.

– Значит, ты соврал мне, когда сказал, что почти не знал ее?

– В том-то и дело – не соврал. До этого мы говорили от силы пару раз, считая тот разговор, когда я спросил ее про Эрику – они время от времени гуляли вместе.