– Не лучше, – говорю я. – Поверь.

Дилан отдает телефон мне.

– Тогда не будем медлить.

– С чего начнем?

– Со звонков, – говорит Дилан.

Я открываю журнал, начиная с исходящих вызовов. Первый в списке – номер с манхэттенским кодом. При виде него у меня что-то сжимается в груди.

Последний звонок Эрики.

Я смотрю на время, когда он был сделан. Девять вечера, четвертое октября.

– Всего за несколько часов до того, как она пропала, – говорит Дилан.

– Узнаешь номер?

– Нет.

Я нажимаю кнопку вызова; мое сердце суматошно бьется в груди. Затем я включаю громкую связь, чтобы Дилан тоже смог услышать разговор. Но он все равно прижимается ко мне поближе.

После третьего гудка нам отвечают.

– Дворец Хунань. Доставка или на вынос?

Я тут же вешаю трубку.

Дилан разочарованно отстраняется.

– Она заказала китайскую еду в тот вечер. Я совсем забыл. Черт.

Я продолжаю листать исходящие звонки Эрики. Ничего такого, что казалось бы подозрительным. Несколько звонков Дилану. Несколько – кому-то по имени Касси и кому-то по имени Маркус. Еще один звонок в Дворец Хунань, сделанный неделю назад, и звонок Касси за несколько дней до того.

Мое сердцебиение замедляется от разочарования. Не знаю, чего я ожидала. Звонка в полицию, возможно. Или прощального звонка Дилану.

Я перехожу к входящим вызовам. Верхний в списке – звонок от Дилана.

Вчера. В три часа дня. Он не оставил сообщения на автоответчике.

А накануне – оставил, когда звонил незадолго до полуночи.

Я проигрываю сообщение, глядя, как Дилан сжимает зубы, слушая собственный жалобный голос, раздающийся из динамиков.

Дилан молчит, пока я воспроизвожу остальные сообщения, которые он оставил за последние две недели. В его голосе перемешиваются беспокойство и отчаяние.

То же самое и с другими сообщениями на автоответчике. Касси, Маркус и женщина с британским акцентом, не назвавшая свое имя. Их голоса звучат напряженно. Они разрываются между надеждой и тревогой.

Есть и менее доброжелательные сообщения. Звонок от Visa с напоминанием, что Эрика уже на шестьдесят дней просрочила платеж по кредиту. То же самое от Discovery. Коллектор по имени Кит требует вернуть деньги.

– Если ты не ответишь в течение суток, я звоню в полицию, – говорит он.

Прошло уже одиннадцать дней. Лучше бы он и вправду вызвал полицию.

Я просматриваю текстовые сообщения. Дилана хватает и там. Он отправил Эрике несколько десятков сообщений. Я даже устаю их пролистывать.

Последнее было два дня назад, сразу после полуночи.

Минуту спустя – еще одно сообщение.

Касси и Маркус тоже писали Эрике.

Даже Ингрид отправила ей два сообщения на следующий день после того, как Эрика пропала.

Я возвращаюсь на главный экран, изучаю приложения, которыми пользовалась Эрика. Стандартный набор отсутствует. Ни фейсбука, ни твиттера, ни инстаграма.

– Она не пользовалась… – Дилан запинается и поправляет себя. – Не пользуется соцсетями. Говорит, это пустая трата времени.

Я открываю галерею и нахожу целую прорву фотографий, снятых в Бартоломью. Самая последняя была сделана в ванне – ступни Эрики едва выглядывают из мыльной пены.

Это та самая ванна на когтистых лапах, которая стоит в ванной комнате в 12А. Я узнаю ее, потому что и сама мылась в ней в первый вечер после переезда в Бартоломью. Возможно, я даже воспользовалась той же самой пеной. Интересно, Эрика тоже нашла ее под раковиной или привезла с собой? Надеюсь, что второе. Мне неуютно при мысли о том, что я повторяла ее действия.

Я пролистываю остальные фотографии. Похоже, она отлично умеет обращаться с камерой телефона. В памяти сохранены десятки отличных кадров, сделанных в квартире 12А. Винтовая лестница. Вид на парк из окна столовой. Рассветное солнце, отражающееся от крыла Джорджа.

Еще она явно любит делать селфи. Вот Эрика на кухне. Эрика в кабинете. Эрика у окна спальни.

Среди селфи затесались два видео. Я нажимаю на более старое, и на экране появляется ее улыбающееся лицо.

– Вы только посмотрите, – говорит она. – Нет, серьезно. Вы только посмотрите.

Эрика переводит камеру от себя к окну спальни, а потом кружится по комнате, будто не в силах сдержать свой восторг. Я испытывала те же самые чувства. Изумление и эйфорию.

Дважды обернувшись вокруг своей оси, Эрика снова появляется в кадре. Глядя прямо в объектив, она говорит:

– Если это сон, не будите меня. Я хочу остаться здесь навсегда.

Видео заканчивается. На финальном кадре половину экрана занимает лицо Эрики, половину – окно, за которым виднеется город и крыло Джорджа.

Я поворачиваюсь к Дилану, который смотрит на телефон пустым взглядом. Такой же взгляд был у моего отца после пропажи Джейн. Это выражение так никуда и не делось.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Да. – Дилан трясет головой. – Не особо.

Я нахожу второе видео. Оно было сделано четвертого октября.

В ночь, когда Эрика пропала.

Я делаю глубокий вдох и открываю видео.

Поначалу в кадре видна только непроглядная тьма. Потом раздается шорох, и телефон перемещается – на экране мелькает знакомая стена.

Гостиная.

И лица на обоях.

В кадре появляется лицо Эрики, освещенное тусклым светом луны. Восторг из предыдущего видео исчез без следа. Его место занял нарастающий ужас. Как будто она знает, что ее ждет. Изображение слегка смазывается – камера трясется.

У Эрики дрожат руки.

Она шепчет в камеру:

– Сейчас полночь, и я что-то слышала, клянусь. Мне кажется… Мне кажется, в квартире кто-то есть.