Тереза застонала, пытаясь в одиночку удержать визжащую и отбивающуюся Агатру. Могучий, словно гора, комендант в отчаянии оглянулся и, увидев спины последних удирающих на улицу солдат, тут же обрушил громадный кулак на голову обезумевшей лучницы.

Агатра смолкла. У нее опустились руки, и она медленно, беспомощно начала сползать на пол, поддерживаемая Терезой. Наконец она застыла неподвижно, свесив голову и упершись спиной о койку.

Сотница подняла глаза и встретилась со взглядом Амбегена. Судя по всему, надсотника терзал тот же страх, что и Терезу. Комендант медленно опустил сжатый кулак, сглотнул слюну, после чего вместе с Терезой уложил бесчувственную девушку на койку. Сотница коротким рывком задрала юбку лучницы и сразу опустила ее обратно.

— Выкидыш. Нет, господин, это не по твоей вине, — быстро добавила она, увидев расширившиеся глаза коменданта. — Иди, я сделаю все, что требуется… Пусть принесут воды и пришлют кого-нибудь из девушек.

Амбеген повернулся и, не сказав ни слова, стремительно вышел.

Утром Агатру перенесли в комнату Терезы. Измученная, исстрадавшаяся лучница, очнувшись, вспомнила свои кошмарные видения, но о том, что произошло ночью, понятия не имела. Она не знала, что ее крики подняли заставу на ноги, не знала ни о своих отчаянных попытках вырваться, ни о том, что большой синяк на виске появился вовсе не случайно… Тереза не хотела мучить ее расспросами, но оказалось, что Агатра сама настаивает, чтобы ее выслушали. Так что Тереза послала за Амбегеном.

Коменданта округа редко можно было увидеть в подобном настроении. Он разговаривал с более сильным, чем обычно, громбелардским акцентом, смотрел на всех так, словно велел убираться с дороги; даже не позавтракал, хотя все знали, что поесть он любит и умеет. Просто сейчас он был сыт по горло. Да, он — солдат. Эту профессию Амбеген выбрал совершенно осознанно, в ней его привлекало многое, но прежде всего — естественная склонность войска упрощать и объяснять все, что только можно упростить и объяснить. Однако вот уже три месяца он блуждает в совершеннейших дебрях, а просвета так и не видать.

Сперва он был комендантом заставы без офицеров, теперь он — комендант округа без застав. По окрестностям шастают серебряные стаи, которые спокойно могут захватить Эрву, но по каким-то причинам этого не делают. Офицер, командовавший Эрвой, прежде чем сбежать на некие странные переговоры, запретил атаковать серебряные стаи (то есть те, что представляют непосредственную опасность), советуя взамен нападать на золотых, которые никогда не смогут захватить мощную заставу… Безумие сплошное.

Возвращаясь из Тора, Амбеген надеялся, что своей железной рукой разгладит и выровняет все «ухабы», после чего подтолкнет события в нужном направлении. Потом ему останется лишь прикинуть, где разместить и как использовать прибывающее подкрепление. Решить, как вести эту войну дальше.

Но нет. На первый план вместо военных вопросов сразу выдвинулись какие-то… чудачества. Безумные сны, свихнувшиеся девицы… О да, безумием его накормили досыта!

— Комендант уже идет, — сообщила Тереза, выглянув в окно и снова задернув прикрывавшее его одеяло. — Судя по всему, он не в лучшем расположении духа, но…

Бледная Агатра повернула к ней голову и чуть выше подтянула плед, под которым лежала. Внезапно собравшись, она быстро, сдавленным голосом спросила:

— Госпожа, он… был нормальным?

Тереза сразу поняла, что имеет в виду девушка, и ей вдруг стало ясно, что больная давно уже собиралась спросить об этом, но сумела пересилить себя, лишь услышав, что идет комендант. При нем она спрашивать не хотела.

— Абсолютно нормальным… — тихо ответила Тереза. С улицы донесся хруст снега. — По-моему.

Агатра глубоко вздохнула. Глаза ее неожиданно увлажнились:

— Мне снилось, госпожа, будто внутри меня чудовище… Уже давно.

— Все в порядке, Агатра.

Амбеген вошел без стука. Он окинул взглядом обеих женщин, кивнул им и, не произнеся ни слова, сел.

Некоторое время все трое молчали. Тереза вдруг испугалась, что еще немного, и хмурый Амбеген рявкнет: «А ну выкладывай, время на тебя еще тратить!» Или что-нибудь в том же роде. А потому быстро спросила:

— Агатра… О чем ты хотела рассказать?

Вот сейчас лучница начнет заикаться, с трудом собирая в единое целое неясные обрывки воспоминаний… Придется вытягивать все силой, слушать какой-то бред… Однако все произошло иначе: Агатра громко шмыгнула носом и неожиданно спокойно, деловито начала говорить о том, что считала наиболее важным:

— Оттепель уже началась? — И, прежде чем Амбеген и Тереза успели обменяться удивленными взглядами, объяснила: — Я точно знаю, я вижу во сне то, что еще только случится. Иначе, чем Астат, и совсем не так, как сотник Рават. Сейчас я видела большую оттепель, но, судя по всему, началась она уже давно. Прошло дней пять. Я вижу то, что должно произойти ровно через пять дней.

Амбеген и Тереза слушали ее со все возрастающим вниманием.

— Откуда… — начала было сотница.

— Мне не всегда снятся алерцы, — перебила ее лучница. — Несколько раз это были самые обычные сны. Все время о чем-то… неприятном, очень неприятном. Речь иногда идет о совершенно заурядных вещах. Однажды мне приснилось, будто я потеряла нож, маленький такой. Вроде бы ничего особенного, только это все, что осталось от моего брата. Когда-то у меня был брат, и этот ножик… — Она не могла выразить словами, как чувствует себя человек, потеряв единственную вещь, маленькую реликвию, связывающую его с далекими, дорогими воспоминаниями. — Так вот, пять дней спустя я и в самом деле потеряла его, хотя сон этот так меня взволновал, что я берегла ножик как зеницу ока. А раньше, намного раньше, мне приснилась смерть… Она назвала имя, которого они не расслышали. Агатра шумно втянула воздух, голос ее охрип. — Он один из всех раненых в Трех Селениях вернулся с нами сюда, в Эрву. И ему тоже снились сны… Я думала, он поправится… Но на пятый день после моего сна он умер.

Амбеген и Тереза переглянулись. Девушка не бредила, в ее словах прослеживался некий смысл.

— Я долго думала. Может, это я виновата, сначала вижу во сне, из-за этого все и происходит? Я вроде что-то придумываю, и оно исполняется. Или я просто вижу будущее, но сама тут ни при чем? Не знаю. Порой мне кажется, ножик пропал из-за моих снов, и тот человек умер… — Речь взволнованной девушки стала чуть более бессвязной. — Умер потому, что я на него смотрела… Зато сейчас, когда наступит оттепель… Я же не могу взять и растопить снег. А значит, я просто вижу разные события. Я бы хотела… грустно проговорила она. — Очень хотела бы только видеть их. Это ведь не из-за меня, да?

Наступило молчание.

— Оттепели пока нет, — раздался голос Амбегена. — Но ветер переменился, и стало теплее, намного теплее, чем вчера. Рассказывай дальше, Агатра. Он умел запоминать имена солдат и часто пользовался этим умением.

— Алер… те места, что за границей… они снятся мне очень редко. Лучница посмотрела на Терезу. Несколько дней назад они разговаривали на эту тему. Сотница кивнула. — Очень редко, — повторила лучница, — почти никогда. Комендант, сотник Рават говорил мне об их селениях, о солдатах… Я ничего такого не знаю, видела только, как там все выглядит… Страшно. Там такие болота, в которых… в которых… — Она набрала в грудь воздуха. — Но чаще всего снится тот дракон у Трех Селений. Об этом я тоже думала. У меня, господин, — она посмотрела на Амбегена, — очень хорошее зрение. Лучше, чем у других, это точно. И потому я разглядела все лучше других. Наверняка лучше. Того дракона. Наверное, поэтому…