о равенстве, любви и веротерпимости скрывалась растерянность и непонимание ситуации. Никто не рискнул прямо заявить: ребята! Нельзя было отпускать рабов, потому что это неверно в принципе! Если у тебя есть раб – он должен быть им вечно! Отпущенный раб опасен. Целое государство, построенное на рабском труде и вдруг сказавшее, что раб и хозяин с завтрашнего дня равны – обречено на бунт тех и других. А уж если рабы плодятся впятеро быстрее расы господ и им доступно оружие – государство будет взорвано изнутри обязательно. О последствиях этого взрыва раб задумается потом. А пока вся его энергия направлена только на одно: взорвать!

От просмотра, чтения и тяжёлых раздумий меня отрывала супруга. Она знала, что весной я уезжаю, и места себе не находила. Каждый вечер она с матерью готовила разные вкусности на базе свинины, крольчатины, сладкого картофеля, ананасов, риса, сыра, майорана и кайенского перца, потому что там, в дикой Америке, мне, бедному, придётся есть одни гамбургеры и пить колу.

У меня тоже сердчишко ёкало, потому что мой план сильно смахивал на авантюру. Я не представлял, как буду добираться до Атланты через районы, где белый цвет кожи – это приговор. А если доберусь – где искать отца и остальных? Ни адресов, ни места работы. Может, зря я подписался? Ну, робот. Ну, оружие. Всё это было давно и сейчас мало кому интересно. Жил бы себе в Тихуане, помогал бы нашим осваивать дикий запад, а вечерами держал бы жену и дочь на коленях и любовался закатом. И ловил себя на мысли, что – нет. Не помогал бы, не держал бы и не любовался. А мучался бы всю жизнь, зная, что был шанс, но я его прохлопал. Зассал! А раз трудности нельзя обойти – надо к ним подготовиться!

В феврале меня вызвал Шедько и сообщил некоторые подробности операции «Папа». Первого марта я вылетаю в Монтеррей. Мне делают паспорт гражданина Канады Стива Бойла, поэтому надо срочно выучить новую легенду про Манитобу, Виннипег, лосей, бобров и прочую канадскую лабуду. Для этого сюда на днях прибывает наш человек из Оттавы, который будет заниматься со мной двадцать часов в сутки. («Не блондинка, не переживай. Машин нрав я знаю. Специально выбрали мужчину. Ему шестьдесят три, этнический украинец, родился и живёт в Канаде. По легенде – твой дядя Уэйн Божко, брат твоей давно умершей мамы».) В Монтеррее я встречаюсь с двумя людьми с Кубы. («Тоже не блондинки к сожалению».) Это гангстеры, но работают на правительство. Специально прибудут сопровождать меня по чёрным районам. Сами они чёрные, половина Флориды – их друзья, подельники и родственники, много раз были в Штатах, знакомы с авторитетными неграми, так что проводят меня до самой Атланты, а потом вернутся обратно. Из Монтеррея мы втроём в сопровождении местного товарища едем к заливу, где садимся на подводную лодку («Володя, что с тобой? Это не та лодка. Хлебни из кулера холодненькой!») и тайно высаживаемся в районе Нового Орлеана. До берега, возможно, добираться придётся вплавь: лодка высадит нас примерно в километре от берега. Если на лодке есть надувная лодочка – нам её дадут. Нет – ласты на лапы – и вперёд. С собой у нас будут деньги. Песо и доллары. Негритянские деньги, как они их называют – христодоллары, – нам не дают по той причине, что каждая банда печатает свою валюту чуть ли не на принтере. И оружие. Для каждого готовят специальные пистолеты «Торус». (Двадцать два заряда, глушитель, лазер, с поверхностью, на которой отпечатки расплываются за минуту. Товарищи из Бразилии обещали постараться. «Ругер» лучше оставить дома.) Новый Орлеан, как мне уже известно, – город-призрак. Там нет людей, сплошь болото, плесень, руины, местами – радиация. Проскакивать его надо без задержек. Самое сложное – добыть транспортное средство. Желательно – купить, чтобы не делать лишнего шума. Если не получится – отремонтировать брошенное, угнать, попроситься в попутчики – вообщем, действовать по обстоятельствам, но предельно аккуратно. Один лишний выстрел – и мы окажемся в разбуженном муравейнике. (Я прям воочию увидел, как два сопровождающих меня мафиози чинят на яме чей-то заглохший «Бьюик»!) Связи не будет. На юге её вообще нет, кроме спутниковой, дальше к востоку любая связь может прослушиваться. Поэтому один странный звонок может поставить под угрозу всю операцию. Свои люди в настоящий момент у нас есть только в Вашингтоне, Нью-Йорке и ещё в паре больших городов на севере. Толку нам от них – ноль. Поэтому расчёт только на плечи друга и вбитый крюк. Задача – найти людей и (Или.) документацию из лаборатории, где работали мои родители. По-возможности привезти в Россию учёных, занимавшихся разработкой оружия любого типа. По-возможности, завербовать кого-то из местных, чтобы получать достоверную информацию из стана врага. А также просто смотреть по сторонам, запоминать ситуацию. Руководство хочет услышать рассказ очевидца. После выполнения задания добраться до города Саванна, где поселиться в гостинице «Скай» на Монтгомери-стрит, отправить телеграмму родственнику в Канаду (Адрес мне сообщат позже.) и (Или.) гулять с книгой каждый полдень в сквере Франклина. За мной (Или за нами.) должна придти та же лодка, что повезёт нас из Мексики в Орлеан. Если в течение десяти дней я никого не дождусь, то мне придётся любыми способами добираться до Канады, а оттуда меня уже переправят домой. Из штатов в Россию напрямую мне легально не выскочить. Там сейчас свирепствует полиция, ФБР, АНБ, ЦРУ, поэтому могут взять за воротник по малейшему подозрению. Мне надо привыкнуть, что я – канадец, еду повидать любимого дядю, обнять берёзку и поймать форель. Если я окажусь плохо готов к заданию, то шансы выжить стремятся к нулю. В случае провала операции майор честно порекомендовал мне лучше пустить пулю в голову, чем попадать в плен к изуверам. Я вспомнил, что говорил мне Бэнкс, вручая «Ругер», и попросил разрешения взять с собой моё счастливое созвездие. В итоге разрешение было получено.

На другой день в нашем представительстве меня встретил высокий лысый хохол и, дохнув перегаром и чесноком, раскрыл объятия:

–Здоровеньки, племяш! Зову – зову тебя в Оттаву, а ты всё не едешь и не едешь! У нас такая рыбалка – щуки третью удочку за сезон ломают!

–Дядя Уэйн! – подыграл я, утыкаясь в плечо здоровяка и стараясь реже дышать. – Вот не ожидал! Как поживаешь? Рассказывай всё, без утайки!

Дядя Уэйн занимался со мной не двадцать часов в день, а пять. Ему было тут с непривычки