Я грустно улыбнулась и, выйдя из комнаты, закрыла за собой дверь.

Когда я вернулась в ванную, вода добралась почти до бортиков. Сложив на раковине пижаму и избавившись от юбки с джемпером, я погрузила в ванну сначала щиколотки, а затем окунулась полностью.

Под ступней промялось что-то мягкое и упругое. Потянувшись рукой, я нащупала упавшую в воду мочалку и достала ее.

Но то была совсем не мочалка.

– Коул!

Я завизжала и, швырнув трупик дохлой крысы, выскочила из ванной, чувствуя под ногами еще с десяток мертвых крыс. Я едва успела схватить полотенце и завернуться в него, когда дверь распахнулась, выбитая Коулом. Он, перепачканный в чем-то вязком и багровом, зажимал рукой плечо.

– Меня что-то схватило внизу, – выдавил он, отдышавшись. – И распороло руку.

Я зажала его рану чистым полотенцем, приподняв ткань футболки: под ней алели несколько тонких симметричных полос, оставленные звериной лапой.

– Он запугивает нас, – сказала я, приседая и поддевая краем расчески труп мертвого грызуна, чтобы рассмотреть поближе. – Зараза… Ну я ему покажу! Отвернись!

Я развязала полотенце на секунду раньше, чем Коул успел отвести глаза, и, поспешно натягивая пижаму, заметила, как глубоко и рвано он дышит. Но, быстро вернув самообладание, Коул молча поднял мышиный трупик и понес его к мусорному ведру.

– Эй, стой, верни!

Коул недоуменно приоткрыл рот, когда я, брезгливо морщась, замотала руку в полотенце и отняла у него серую тушку.

– Пригодится. Жди меня здесь. Что бы ты ни услышал, ни в коем случае не смотри в окна и не выходи!

Я обулась и, сбежав по лестнице, вышла на улицу, захватив с собой рюкзак. Отыскав самую высокую яблоню напротив дома, я закрыла глаза и привстала на цыпочки, тянясь вверх. С ветки сорвалось крепкое красное яблоко, и я рухнула на колени.

– Живой плод здесь для насыщения твоего. Мертвая плоть здесь для милости твоей. Я тоже здесь – для того, чтобы встретиться с тобой лицом к лицу.

Я опустила голову, вдыхая морозный воздух, который не холодил и не остужал: масло можжевельника разлилось по коже, согревая. Я вслушивалась в шорох яблоневых ветвей, в звуки леса и дома: там царила тишина, и лишь камин трещал, как и дыхание Коула, перевязывающего руку на кухне в томительном ожидании. Все это было слышно так же отчетливо, как и мое сердцебиение.

Стук. Стук. Вздох.

Я распахнула глаза и увидела отражение своего побелевшего лица в черных лентовидных зрачках с кроваво-алой радужкой. Вокруг них простиралась необъятная тьма, закрывшая собою все вокруг. Существо сидело ко мне нос к носу, и позади него раздавался треск – по земле хлестал длинный чешуйчатый хвост, извиваясь. Вдавив ногти в ладони, чтобы сдержать крик, я, не смея отвести взор, разглядела нависающую над тьмой корону – терновая, она была сплетена из металлических шипов и проволоки, как насмешка над нимбом и величием.

– Имя мне Одри Дефо, – представилась я. – Я Верховная ведьма ковена Шамплейн, что повелевает землей под тобой; водами, что текут под ней; огнем, что разжигается в ее недрах; воздухом, который ее питает. Значит, тобой я повелеваю тоже. Ты незваный гость! Именем Баала я велю тебе покинуть сей дом.

Существо моргнуло – сначала одним глазом, а потом другим, как рептилия, – а затем я почувствовала удар: хвост демона обрушился на меня, и я отлетела в сторону, приложившись спиной о ствол яблони. Чешуя, которой хвост был усеян, заострилась, сделавшись острой щетиной.

Молниеносно придя в себя, я подскочила и приложила руку к располосованной щеке. Существо заклокотало, и красных глаз стало целых шесть, как и тогда за окном. Тьма вилась ввысь словно дым. У демона не было ни морды, ни туловища – лишь зрачки и хвост, бешено крутящийся волчком.

Я едва не упала снова, когда ветви и листья из-под моих ног устремились к нему. Демон материализовался, сотканный из жухлой травы и грязи, и двинулся ко мне. Унося от него ноги, я обернулась и налетела на крыльцо, опрокинувшись на ступеньки.

– Заклинаю тебя именем Пеймона, девятого короля ада и Гоетии, старшего сына твоего отца и отца других сыновей, – прошептала я. – Назови свое имя! Кто ты и что ты есть?

Чудовище, осыпаясь гниющей зеленью, распалось на части раньше, чем его лапы из выкорчеванных дубовых ветвей успели дотянуться до меня.

Я влетела в дом и, снеся Коула, забилась в угол на кухне.

– Соль! – крикнула я, принявшись судорожно искать по ящикам, швыряя на стол все, что только попадалось под руку. – Костная мука. Бычьи почки…

– Где я тебе все это достану?! – воскликнул Коул, поспешив к соседнему шкафу, чтобы помочь мне в поисках. Увидев, что моя паника немного улеглась, уступив место собранности, он решился спросить: – Так что именно поселилось в моем доме?

– Точно демон, – решительно заявила я. – Благо он не похож ни на одного из лордов ада. Слишком уж он хилый, но… На призывы не отзывается, будто ни у кого нет власти над ним. Сначала я подумала, что это отпрыск Баала, первого из семидесяти двух демонов, запертых царем Соломоном, потому что увидела кошачьи глаза… Потом я решила, что это Пеймон, раз на нем терновая корона, однако опять мимо. Не понимаю…

– Одри, – прервал меня Коул, побелев. – Давай перейдем к той части, где ты расскажешь, как нам от него избавиться. И, да, еще вопрос: он может нам навредить?

Я замялась, раздумывая.

– Это зависит от того, как давно он живет в твоем доме… Но, судя по этому, ему уже пора выдавать клубную карту.

Я ткнула пальцем в свою щеку, рассеченную смертоносным хвостом, и Коул заботливо стер струйку крови, капающую с моего подбородка на пол. Там, куда приземлилась увесистая капля, сквозь половицы вдруг просочилось еще море таких же. Крови становилось все больше. Она заливала кухню, и я отскочила. Банки с ритуальными ингредиентами увязли в ней, но Коул вдруг наклонился. Испачкав в крови пальцы, он поднес их к губам и лизнул.

Я скривилась.

– Вкус вишни, – задумчиво изрек он. – Люблю вишню.

Я нахмурилась и, когда Коул зачерпнул рукой еще крови, сделала то же самое. Демоны и вишневый сироп не могли существовать в одной связке, но это действительно был сироп: сахарный и ягодный. В нем был испачкан и Коул, и я сама. Вовсе не кровь, а маневр, как декорации к фильму ужасов.

– Одри? – робко позвал меня Коул, когда я, отряхнув свой рюкзак от грязи, вывалила на пол кожаный мешочек. – Что ты делаешь?

А я впервые знала, что нужно делать.

– Я помню, что вы не разговариваете со мной, – шепнула я костяным рунам, высыпав их на ладонь. – Но, может, через вас со мной захочет поговорить кто-нибудь другой?

Я вскинула руку вверх. Руны покатились по столу, затрещали, подпрыгивая на столе, и в последний момент сложились в ряд.

«ПОКОРМИ НАС»