– Рашель сделает это за меня, – хрипло произнесла Виктория, ласково сжав мою ладонь в своей, похолодевшей. – Она проследит за вами, а ты проследи за братом. Не как Верховная, а как его близнец. Ему нужна твоя помощь. Джулиан не злой…

– Что? Мама, никто не считает Джулиана злым…

– Он не злой, – повторила мама надрывным шепотом, сквозь забвение и лихорадку, и ее глаза закатились прежде, чем на балкон ворвалась Рэйчел, неся флакон со снотворным и обезболивающим, в котором Виктория больше не нуждалась. – Мой мальчик не злой…

Но она ошибалась.

* * *

– Свиной чертополох!

От неожиданности Коул дернул ручкой, перечеркнув почти законченный рапорт, и гневно сузил глаза. Вскинув голову и отлепив ото лба скрепки, я зевнула, с хрустом потягиваясь.

– Ненавижу понедельники. Вдобавок здесь так скучно, что я умудрилась заснуть.

– Не ты одна, – заметил он, кивая на своих коллег, некоторые из которых клевали носом компьютерную клавиатуру. – Но, в отличие от них, нам повезло больше: только что мне написал Сэм. Есть одно интересное дельце…

– Какое?!

От возбуждения я подпрыгнула, нетерпеливо потирая руки, и побежала за Коулом. Выхватив из рук проходящего мимо стажера толстую папку, он пролистал ее до нужной страницы и завернул в служебный коридор.

– Это допросная комната. Вчера Сэму дали новое расследование, раз уж с жертвоприношениями мы в тупике. Подозрение в предумышленном убийстве, – Коул потряс папкой у меня перед носом. – Ганс Хармонд. Непримечательный старьевщик, ремонтирует антиквариат. Соседи пожаловались на шум, доносящийся из его дома, а когда полиция приехала, жена Ганса была уже мертва. Она упала с крыши, сломала спину и скончалась до приезда «Скорой». Старые добрые бытовые убийства на почве семейных скандалов! Что бодрит с утра лучше?

– Кофе, – мрачно ответила я, когда Коул открыл служебной картой магнитный замок на двери. – Однозначно кофе бодрит лучше.

Коул явно был со мной не согласен. Он пропустил меня вперед, и мы очутились в небольшом отсеке, застекленном со всех сторон, со множеством мониторов. За ними развалился полицейский, уминая сдобную выпечку.

– Привет, Ричи, – бросил ему Коул бодро. – Мы зашли посмотреть, ты не против?

Полицейский пожал плечами и откатился на стуле к другой панели, предоставляя нам возможность подойти поближе к стеклу. За ним, среди четырех выбеленных стен, стоял лишь стол и два стула. Напротив друг друга сидели двое – Сэм в зеленом свитере, снова забывший об утреннем бритье, и рослый мужчина со светлыми волосами, как пшеница, и голубыми глазами, как небо над ее полями.

Я смотрела на подозреваемого и чувствовала то, что не поддавалось логике и рациональному объяснению – первобытный ужас, кричащий спрятаться. Что-то дикое и древнее, как сам инстинкт самосохранения, срабатывающий перед оскаленной пастью хищника. Впрочем, мужчина и внешне походил на зверя: массивная челюсть, объятая густой растительностью, сведенные вместе брови, грузное тело. Однако взгляд его был абсолютным контрастом – широко распахнутый и невинный, помутневший от слез, склеивших длинные ресницы.

– Я бы никогда не убил свою жену, – глухо произнес он, и Сэм сделал еще одну пометку в блокноте. – Мы поженились еще в колледже. Я любил Анну!

– Несомненно, мистер Хармонд, – равнодушно отозвался Сэм, поглядывая на папку, раскрытую перед мужчиной. – Должно быть, вы еще и счастливы вместе были?

– Разумеется!

– Я, конечно, не гуру отношений, но одно знаю точно: женщины не режут себя от счастья, – отчеканил Сэм, и я приблизилась к стеклу, разглядев на одной из фотографий перед подозреваемым изображение женских запястий, покрытых старыми бледными шрамами. – И часто она пыталась покончить с собой?

Ганс со свистом вздохнул.

– У нее была затяжная депрессия на фоне автокатастрофы, в которой погибли ее братья, но это было много лет назад. Анна наблюдалась у психиатра. Думаю, у нее случилось обострение… Не знаю, как я не заметил этого сразу.

– Ясно, – Сэм со скрипом отодвинул металлический стул и закинул ногу на ногу. – Где во время инцидента находилась ваша дочь?

– У себя в комнате.

– Соседи сказали, что слышали шум незадолго до самоубийства Анны. Вы ссорились?

Ганс запнулся, тщательно подбирая слова.

– Все супружеские пары иногда ссорятся. Это нормально.

– Знаете, что ненормально? Когда после обычной ссоры один из супругов идет прыгать с крыши, – хмыкнул Сэм, тарабаня костяшками пальцев по столу. – Итак, проговорим все события еще раз. Вы с женой повздорили. Перевернутый стол, разбитая посуда, упавший шкаф… Этот конфликт явно был очень бурным. После ваша жена, не выдержав обиды, поднялась к себе в комнату, вылезла на карниз и, забравшись по нему на крышу, сиганула вниз с десяти метров. Так, выходит? И вы что, даже не пытались ее остановить?

– Я…

– Разве что Анна полезла на крышу не для того, чтобы спрыгнуть с нее, а чтобы спастись от вас. Тогда это все равно непредумышленное убийство…

– Что за бред?! – Ганс дернулся, едва не перевернув стол. – Я не преследовал Анну! И я не загонял ее на крышу! После ссоры мы…

– Ну? Что же вы сделали сразу после ссоры, Ганс?

– Я не помню.

– Чего именно вы не помните?

– Всего, – Ганс пристально посмотрел на Сэма, таранящего его детективными нападками. – Я помню лишь, что мы опять поссорились, когда сели ужинать. Времена в семье были нелегкие: задержка зарплаты, неврозы жены… Мы начали кричать друг на друга, а потом я очнулся рядом с ее телом.

– То есть вы стояли внизу, на земле, когда она упала? – уточнил Сэм, и Ганс мотнул головой.

– Нет, я тоже был на крыше. Стоял и смотрел сверху, как… Как она истекает кровью. Меня будто парализовало и… Затем я вызвал «Скорую», ну а дальше вы в курсе. Я не знаю, как она очутилась на крыше, зачем вылезла из окна, и не помню, как пытался остановить ее, но уверен, что пытался. Я не толкал Анну и уж точно не вынуждал ее спрыгнуть!

Сэм замолчал, пораженный открывшимися деталями, как и я, наблюдающая по ту сторону зеркала. Был поражен даже полицейский за мониторами, забывший про остывающий пончик в руке, но только не Коул: тот, задумчиво почесав подбородок, многозначительно замычал.

– Сэм, – позвал напарника он, наклонившись к микрофону. – Выйди, пожалуйста.

Сэм глянул в камеру, прикрепленную под потолком в углу кабинета, поднялся и открыл дверь. Ганс остался сидеть, давясь слезами, которые старался стереть рукавом свитера.

– Что ты здесь забыл? – гаркнул Сэм на Коула в тот же миг, как переступил порог комнаты. – Ты вроде бы должен заниматься делом ритуального убийцы, а не соваться в мое расследование.

– Это наше расследование, – тактично поправил его Коул. – Мы напарники.